О генерале Андранике много написано и много еще будет написано. В известной степени его образ мифологизирован, особенно у авторов отечественных. Предлагаем читателям сокращенный вариант статьи Валерия ШАМБАРОВА — члена СП России, войскового старшины казачьего отряда спецназначения им.Св.Александра Невского — совершенно непредвзятого независимого автора. Для него генерал Андраник Озанян “был воином Христовым, призванным свыше”. В.Шамбаров без колебаний называет его Андраником Сасунским, сражавшимся с казаками против общего врага.
Его статья охватывает деятельность Андраника с апреля по декабрь 1918 года — очень важный в истории Армении. Год, по убеждению автора, “сражения за Армению”. Год победы под Сардарапатом, плодами которой, увы, мы не сумели воспользоваться позднее в должной мере. Власти Первой республики не смогли создать в стране тот военно-политический монолит, который воспрепятствовал бы хотя бы в некоторой степени последовавшим друг за другом поражениям и позорным для Армении договорам — Александропольскому (декабрь 1920), Московскому (март 1921), Карсскому (октябрь 1921). А ведь все могло принять иной оборот, если бы Андраника не выживало дашнакское правительство Первой республики. В дальнейшем дашнаки так и не признали (и не признают до сих пор) своих роковых ошибок. Малоизвестное открытое письмо министра иностранных дел Республики Армения А.Агароняна наркому индел СССР Г.Чичерину яркий тому пример. Оно названо “Пять предательств советской России”. В нем Агаронян во всем обвиняет только лишь советскую Россию… Ни намека на самокритику. Очевидно, у нас были и есть причины для недовольства, но неизвестно, что было бы с Арменией, если бы не та же Россия…

Оставим за рамками данной статьи революционный развал и оголение победоносного Кавказского фронта. Оставим позади бестолковые бои февраля-марта под Эрзерумом, где чуть ли не десяток отрядов и командиров русской армии с собственными “полномочиями”, политическими взглядами и амбициями действовали вразнобой, не могли достичь взаимопонимания, и даже Андраник Сасунский был не в силах выправить положение — он только сумел спасти эти отряды от полного истребления, прикрыл и позволил отступить вместе с массами беженцев.
Андраник Сасунский взывал к жителям Кавказа, требуя немедленно браться за оружие, формировать войска и встать насмерть на пути накатывающейся турецкой лавины. Условия для этого имелись. Со стороны Турции наступали десятки тысяч аскеров, но и Кавказ при мобилизации мог выставить сотни тысяч мужчин. От развалившейся русской армии остались огромные склеры обмундирования, оружия, боеприпасов.
Решение о создании в Закавказье своей армии было принято еще в феврале — сформировать грузинский, армянский, мусульманский и русский корпуса, греческую дивизию, ассирийский полк, езидский отряд, местное ополчение. Но время шло, а эти соединения оставались только на бумаге. Призывы патриотов тонули в бесконечных заседаниях и болтовне политиков. Оказывалось, что ни геноцид 1915 г., ни поголовная резня русских, армян, греков, езидов, ассирийцев, сопровождавшая продвижение турок в 1918 г., политиков из Закавказского Сейма ничему не научили, и спасение они видели не в опоре на патриотов, а только в “дипломатии”. В возможности договориться с врагом — авось смилуется хоть на каких-нибудь условиях.
Андранику Сасунскому в подобной атмосфере приходилось очень трудно. Как пишет поручик Колмаков, “он был болен душой и телом. Болен от всех интриг, которыми опутали его, благородного, доверчивого, великого, маленькие люди, чуждые страданиям народа — люди, для которых почести и слава, добытые хотя бы преступными путями, были дороже интересов народа”. Грузинский корпус не сформировался вообще. Мусаватисты создавали свои отряды, но направили представителей к туркам, чтобы действовать вместе с ними. Русские части Сейм создавать не позволял, и русские шли в Армянский корпус. Но и он завис в неопределенном положении. Назарбеков писал: “У неприятельских войск — одна голова, и они получают один приказ. У наших же множество главных — это и Сейм, и совет нахараров, и партийное бюро, и армянская фракция Сейма, и Национальный совет…”
Андраника шельмовали, пытались втянуть в авантюры. Один из лидеров Сейма А.Хатисян предлагал ему ударить на… русских. Сделать то же, что уже делали азербайджанцы. Продемонстрировать таким способом туркам свою лояльность и исправить “упущение” партии “Дашнакцутюн”, отказавшейся от подобных действий на съезде 1914 г. Председатель Национального совета Агаронян настаивал, чтобы Андраник и его отряды удалились из Тифлиса — куда-нибудь на север, подальше, причем “в неизвестном направлении”. Сыпались даже и клеветнические обвинения, будто Андраник провоцирует столкновения между армянскими отрядами. И Назарбекову приходилось защищать его своим авторитетом, докладывать, что “он единственный, кто сумеет спасти армянский народ от ужаса его нынешнего существования. Если, конечно, эта группа прекратит преследования и наветы”.
Кончилось тем, что остатки западноармянских отрядов и добровольцы, стекавшиеся в Тифлис и видевшие в Андранике Сасунском своего вождя, решили вообще разогнать изменнический Сейм. Предотвратил это сам Андраник. Явившись к бойцам, он сказал: “Остановитесь! Я поведу вас против палачей армянского народа. Оставьте Сейм. Эти предатели не будут страшны, когда мы сокрушим внешнего врага — турка”.
Андраник Сасунский возглавил Армянский отдельный ударный отряд, вошедший в состав Армянского корпуса. Формирование и вооружение шло в Александрополе. Но… удаление из Тифлиса Андраника и его бойцов развязало руки “дипломатам”. Ведь Сейм в это время продолжал переговоры с турками, которые обставили грузинских и армянских политиков как детей. Почему бы не обмануть того, кто готов быть обманутым?
И председатель закавказского правительства А.Чхенкели отдал приказ Назарбекову оставить Карс. Мощную крепость, где врага наконец-то удалось остановить, отбившую все турецкие атаки. Назарбеков был в шоке, запросил армянский Национальный совет. Но совет уклонился от принятия решения, а Чхенкели повторно слал категорические приказы сдать крепость. Немедленно. По сути, случилось то же самое, что в России в 1917 г.: имелись отличные полководцы, но они не могли ничего сделать при идиотском и безграмотном регулировании со стороны масонского Временного правительства.
После позорной сдачи Карса войска Закавказской республики должны были разместиться по старой границе. Части Грузинского корпуса (практически не существующего) от Черного моря до Ахалкалаки, а Армянского — по рекам Арпачай (Ахурян) и Аракс до границы с Ираном.. И мы подходим к операции, которую в истории принято называть Сардарапатской битвой. Но здесь, пожалуй, надо сделать отступление.
Дело в том, что дилетантскими оценками, да еще и со щедрым привнесением политических симпатий и антипатий вопрос о Сардарапате оказался чрезвычайно запутан. С одной стороны, родился целый пласт литераторы, где битва преподносится как ряд отдельных, не связанных между собой боев под Сардарапатом, Баш-Апараном, Каракилисой, Воронцовкой, Дилижаном и т.п. Боев дивизионного, т.е. тактического масштаба.
Все сражение за Армению в мае 1918 г. являлось единой операцией. Изначальные ее задачи были поставлены еще 27 февраля, когда Энвер-паша издал секретный приказ (впоследствии представленный Версальской конференции), предписывающий 3-й армии Вехиб-паши вторгнуться в российское Закавказье. А заодно и решить там “армянский вопрос”: “Положение вещей требует поголовного истребления армянского народа, о чем издано султанское ираде”. Германский резидент в Стамбуле фон Лоссов предупреждал свое правительство, что цель иттихадистов — “оккупация Закавказья и уничтожение армян. Все противоположные уверения Талаата и Энвера ничего не стоят”.
Употребляя термин “Сардарапатская битва”, необходимо помнить, что “битва” — понятие более широкое и масштабное, чем бой, и она включала в себя бои на всех участках. И на Спитакском перевале, и в Памбакской долине, и в Лорийской долине. Поэтому говорить, что Андраник Сасунский, Назарбеков и др. “не участвовали” в Сардарапатской битве, совершенно нелепо.
Следует отбросить и представления о том, будто сражение вел “вооруженный народ”. Вооруженный народ — это толпа. Вооруженный народ может успешно вести лишь партизанскую войну. Но в данном случае речь идет не о партизанских действиях, а о полевом сражении. Что стало возможным из-за того, что Армянский корпус являлся по своей сути осколком прежней российской армии. Он не был национальной армией — суверенной Армении еще не существовало. Да, в корпус вливались плохо обученные ополченцы. Однако костяк его составили те, кто успел послужить, повоевать, понюхать пороху. Солдаты, унтер-офицеры, офицеры.

…Военное положение из-за сдачи Карса значительно ухудшилось. Люди утрачивали веру в себя, веру в то, что турок удастся остановить. Значительное число солдат дезертировало. Бросали оружие и расходились по домам. Расхолаживающе действовали и известия о прекращении огня и открытии Батумской конференции: скоро заключат мир. Значит, можно расслабиться.
В Александрополе корпус получил пополнение — отряд Андраника Сасунского: 3 тыс. человек, 8 пулеметов и 2 орудия. И Назарбеков приказал ему прикрыть правый фланг, от Александрополя до Ахалкалака. Турки же заведомо не намеревались соблюдать никаких соглашений. Назначение конференции было — пустить пыль в глаза, подтянуть свои дивизии для нового броска. Андраниковский отряд не успел еще занять указанные ему рубежи, как поступили известия — противник переходит границу. Роты контратаковали, побили и выгнали обнаглевших врагов. Однако 15 мая последовал главный турецкий удар. Время наступления было выбрано не случайно. Христиане праздновали первый день Пасхи. И вдруг среди ночи был прислан ультиматум — к 6 часам утра очистить Александрополь. Но даже не дожидаясь поставленного срока, турки открыли шквальный артобстрел.
В Александрополе началась паника. Крепость пала, а Армянский корпус был тем самым разрезан натрое.
Уничтожить Армянский корпус, расчистить железную дорогу неприятель с налета не смог, но вынудил отойти.
Отступление Армянского корпуса было тяжелым. Части, уходившие по железной дороге из Александрополя на Ереван, не были в состоянии остановиться, сорганизоваться и дать бой. Те, кто отступал по Памбакской долине, были заражены паникой. А Андранику Сасунскому пришлось сперва собирать раскиданные подразделения своего отряда. И не только отступать, но и обеспечивать исход беженцев, прикрывать их.
Тем не менее общее оперативное взаимодействие корпуса удалось сохранить. Назарбеков поддерживал телефонную и телеграфную связь с командующим правым флангом — Андраником, и левым флангом — Силиковым. Руководил их действиями. Андранику Сасунскому телеграфировал: “Приказываю с вашим отрядом занять позицию у Воронцовки, защищая Лорийскую долину и по возможности сдерживая продвижение турок. Держите связь между Ахалкалаки и Джалалоглы”.
И Андраник Сасунский сдерживал. Попытки выправить соотношение сил за счет местного населения не дали результатов! Как сообщала газета “Жоховурди дзайн” от 22.9.18 г., Андраник Сасунский “обратился за помощью в лорийские деревни, однако не получил ее”. Так что версия “народного ополчения” критики не выдерживает. Сражались все те же добровольцы, которые начинали битву. Часть местных жителей даже уходить отказывалась, цепляясь за тщетную надежду, что враг их пощадит.
…В сложившейся ситуации командование Армянского корпуса приняло смелое, но единственное остающееся решение — контратаковать. Не позволить клещам сомкнуться, вырвать инициативу и попытаться разбить врага по частям.
Андранику Сасунскому Назарбеков сказал: “Во имя жертв наших и Отечества; держи Лори, и не дай врагу зайти к нам в тыл”. Ответ гласил: “До тех пор, пока со мной народ и войска, буду драться и не позволю врагу сделать ни шагу вперед”. Его отряд отошел к этому времени к станции Колагеран, штаб разместился в поселке Дсех. Прикрыв таким образом железную дорогу, не позволяя 5-й турецкой дивизии овладеть ею и выйти с севера в Памбакскую долину.
…Группы Дро и Бек-Пирумова контратаковали 22 мая. Турки, похоже, не ожидали встречных ударов, считая, что противника остается только гнать и резать. Части Бек-Пирумова отбили Сардарапат. Отряд Дро отогнал врага от Апарана.
Ключевой пункт всей битвы переместился под Апаран, на Спитакский перевал. И стоило неприятелю смять отряд Драстамата Канаяна, остановить его было бы уже невозможно. Турки могли прорваться прямехонько к Эчмиадзину, выйти в тыл и уничтожить Сардарапатский отряд, им достался бы “на блюдечке” беззащитный Ереван. Ни о каком дальнейшем сопротивлении не могло бы быть и речи.
Силиков это понимал, поэтому свой единственный резерв, Хзнаузский отряд, разместил здесь, недалеко от Апарана, в селе Арагац. Понял это и Андраник Сасунский (хорошо видно, что боевые действия группировок Армянского корпуса велись совместно, координировались друг с другом). Стоит обратить внимание, что личные взаимоотношения между Андраником и Драстаматом Канаяном были далеко не блестящими. Андраник еще в 1907 г. порвал с партией Дашнакцутюн, Дро оставался дашнаком, и в апреле 1919 г., когда он приехал с официальным визитом к Андранику, приглашая его в Ереван, тот не пожелал с ним разговаривать, уехал прочь.
Но когда речь шла о судьбе народа, для Андраника не существовало личного. Хотя ему самому приходилось очень туго, он выделил в помощь Дро конный отряд под командованием своей “правой руки”, езидского священника Джангир-Аги. Этот отряд совершил героический рейд — фактически по территории, занятой противником, и нанес удар по тылам 9-й турецкой дивизии. Что и решило исход схватки на Спитакском перевале. В рядах врага возникла паника, они покатились назад, и перевал был прочно оседлан частями Армянского корпуса.
…Опасность грозила не только извне. Туманян предупреждал его о возможном заговоре. Командир Каракилисского отряда Манасян — о том, что турки могут потребовать его выдачи, и закавказские политики могут пойти на это.
Действительно, Закавказский Сейм и делегаты Батумской конференции пребывали в панике. 23 мая Халил-бей высокомерно заявлял армянским представителям: “Теперь мы — победители, вы — побежденные, поэтому вы должны принять наши условия”. Турки выдвигали все новые и новые требования и Чхенкели соглашался на все.
Но турецкие, азербайджанские и курдские мелкие разъезды появлялись в 20 — 25 км от Тифлиса. В городе и в правительстве пошел уже полный разброд. Грузинские меньшевики вопили о помощи, обращаясь к немцам. И те вмешались, обещали свое покровительство. Но потребовали отмежеваться от других народов Закавказья, провозгласить суверенную Грузию, чтобы Германия взяла ее под свой протекторат. Мусаватистская фракция Сейма откровенно союзничала с турками. А армянские политики не знали, что им и делать. Тоже объявить себя суверенными? Но, как писал германский посол Бернсдорф, “Турция и слышать не хотела о создании Армении (особенно Энвер и Талаат паши)”.
26 мая Закавказская республика приказала долго жить — Сейм был распущен, Грузия провозгласила себя отдельным государством. Азербайджан тоже. Армянский Национальный комитет в этот день, когда был поставлен вопрос о суверенитете, единогласно, независимо от партийной принадлежности, проголосовал против. “Суверенитет” в условиях турецкого наступления означал просто изоляцию. Проголосовав против суверенитета, Национальный комитет вроде бы не желал порывать связей с Россией — однако в России бурлила своя каша. И пути в Россию были заблокированы другими “суверенитетами”. Национальный комитет не желал отделяться от Закавказья — но и его уже не было, единого Закавказья. И армянские политики, брошенные на произвол судьбы вчерашними союзниками, были в отчаянии.

А сражение продолжалось. После того как 9-я турецкая дивизия потерпела поражение под Апараном и была переброшена к Каракилисе, исчезла угроза со стороны Спитакского перевала. И генерал Силиков четко этим воспользовался. Форсированным маршем по горным дорогам Хзнузский отряд обошел левый фланг турок и 27 мая ударил в тыл одновременно с очередной фронтальной атакой. И враг не выдержал. Отступление было все более беспорядочным, аскеров охватила паника, а части Силикова устремились в преследование, довершая разгром.
Это попахивало полной катастрофой и гибелью. Турки начали поспешно отводить войска назад. На Батумской конференции тон турок с 27 мая внезапно изменился. Халил-бей и Вехиб-паша неожиданно принялись рассыпаться в комплиментах “армянскому войску” и заявили, что Порта “не против создания Армении на Кавказе”. К такому же решению армянских политиков усиленно подталкивали немцы. 28 мая после долгих споров было решено принять данное предложение и турецкие условия мира.
Вместо пушек и ружей вовсю включилась в дело политика. Части Силикова, гнавшие и добивавшие врага на подступах к Александрополю, получили вдруг приказ вновь созданного правительства Армении прекратить преследование. А 4 июня при посредничестве немцев Грузия и Армения заключили с Портой договор “о мире и дружбе”, несмотря на одержанную победу, больше напоминавшую капитуляцию. Армении оставлялась только часть ее нынешней территории: Араратская равнина — Арагац — Каракилиса — Севан. Ее армия сильно урезалась и должна была располагаться в местах, которые укажут турки.
Назарбеков и Силиков были прекрасными военными, но, как большинство российских офицеров, плохими политиками. Есть приказ правительства — значит надо выполнять. Однако и Андраник Сасунский, хотя вся его жизнь была прочно связана с политикой, не был политиком вообще. Он был воином и такие условия мира не признал. О чем и телеграфировал Назарбекову, католикосу и Национальному совету. Явились уполномоченные турок, предъявили ему соглашение о перемирии с предложением подписать. Получили ответ: “Эту кашу заварили дашнаки, вот их и потчуйте”.
Национальный совет предлагал ему другой вариант — удалиться. Под предлогом сопровождения беженцев на Северный Кавказ. А то турки потребуют выдачи, правительство не сможет им отказать, но будет при этом слишком уж некрасиво выглядеть. Нет, и это было не для Андраника Сасунского. Он прекрасно понимал, что цель турок — временно обезопасить свой тыл для полного овладения Закавказьем.
Поэтому выбор его был — продолжить борьбу. Из своего отряда вызвал добровольцев, честно предупредив, что у него нет ни денег, ни хлеба, ни боевых запасов. Вызвались все. Ереванское правительство объявило их бунтовщиками. Что мало волновало Андраника Сасунского — ведь не признав Батумский договор, он не признал и заключившего его правительства. Он же, поскольку из войны с Турцией вышла сперва Россия, потом Армения, готов был примкнуть к любым союзникам, продолжающим эту войну.
Настроение бойцов было подавленное. Все шире гуляла холера, кося людей похлеще пуль и сабель. Заболел и Андраник. Но Господь хранил его — выздоровел. А от армянских общин Нахичевани, Зангезура, Карабаха к нему направлялись делегации, просили взять их края под защиту. Ведь эти области не вошли в состав урезанной Армении. Их жители оказались брошены на произвол судьбы. 7 июля поступили сведения, что перешли в наступление бакинские красные части.
И Андраник Сасунский счел, что нашел нового союзника. Советскую Россию. Соответственно и планы изменились. 14 июля он направил телеграмму Шаумяну, что Нахичеванский уезд “объявил себя неотъемлемой частью Советской Республики”, и сам он со своим отрядом переходит в распоряжение и подчинение Центрального Российского правительства.
Действия Андраника Сасунского вызвали немало головной боли в политических кругах Османской империи. Правительство Армении от него всячески открещивалось. Мол, он не имеет к нам отношения и мы не несем за это ответственности. В июне, когда в Стамбул для ратификации Батумского договора прибыли Агаронян, Хатисян, Пападжанов и Корганов, они при встрече с Талаат-пашой заверяли, что готовы бороться со всеми противниками договора, “и Андраником тоже”.
А о телеграмме в Баку Шаумяну турки, конечно, узнали, она вызвала переполох. 17 июля Энвер издал приказ: “Для установления нашей власти на Кавказе мобилизуйте всех магометан, умеющих обращаться с оружием. Закройте все дороги… перед Андраником, чтобы он со своим отрядом не смог прийти на помощь Степану Шаумяну…” И на Нахичевань были спешно брошены 2 дивизии. 19 июля, после жарких боев, турки захватили Нахичевань и Джульфу. Андранику Сасунскому пришлось отступить в горы Зангезура.
Страны Антанты преследовали в Кавказском регионе сугубо узкие корыстные цели. Англичане, испугавшись роста могущества России, активно поучаствовали в организации удара в спину Февральской революции. Когда же Россия вышла из игры, то и сами практически заморозили боевые действия на здешнем театре. Не желая очередной раз получить от турок нахлобучку. А союзников как англичане, так и французы лишь эгоистично использовали, пока требовались, а потом бросали без сожаления. Так было с арабскими лидерами, поднявшими антитурецкое восстание. Впоследствии не было оказано ни малейшей помощи и Армении против кемалистов. На расправу кемалистам так называемые “союзники” бросили и греков, и армян в Понте и Киликии.
Бакинский Совет вел себя активнее, но был чрезвычайно слаб. В его армии по списку насчитывалось 60 тыс. бойцов, а реально — лишь несколько сот. Красногвардейцы из босяков и шпаны рисковать жизнью не желали, разбегались. Фронт держали малочисленные армянские отряды Амазаспа и Амирова. Прислали из России “полк” Петрова — но в нем было всего 600 человек.
Если бы из 30 тыс. армян, которых позже уничтожили в Баку, хоть часть взяла оружие и встала на защиту своего города, а не отсиживалась, выжидая развития событий, то устояли бы. И в этом смысле Андраник Сасунский действительно мог сыграть важную роль, мобилизуя и воодушевляя людей. Но ведь и бакинская власть отвратительно относилась к собственным союзникам. Шли бесконечные интриги и подкопы.
Да и в самом Баксовете горе-политики грызлись точно так же, как в Тифлисском Сейме. Только там грызлись из-за взаимоотношений с турками, здесь — с англичанами.
Андраник Сасунский ничего этого не знал. Он оборонял Зангезур. И… стал костью в горле турок.
Повторялись и дипломатические скандалы. Турецкие лидеры обвиняли правительство Армении, что оно негласно поддерживает Андраника Сасунского, что он занял и держит Зангезур с ведома Еревана. Ереван заверял, что это не так, что Андраник не имеет отношения к Республике Армения. Халил-бей предлагал совместную операцию: послать на Загнезур турецкие, армянские и мусаватистские части. Представитель правительства Армении Качазнуни в вежливых тонах отказал. Согласиться действовать вместе с турками — для дашнаков значило совсем “потерять лицо” в глазах собственного народа. Качазнуни предлагал направить только армянский отряд. Хотя, конечно, армянские власти своих войск посылать не собирались. Они не могли не понимать, что ни один их солдат воевать против Андраника не будет. И просто тянули время.
…Туркам и азербайджанцам удалось взять Баку лишь в середине сентября. К этому времени проекты “Великого Турана” уже стали химерическими, подпитывали северокавказских сепаратистов и басмачей Средней Азии деньгами, оружием, слали эмиссаров. Но, понеся огромные потери в майской битве за Армению и в сражениях с генералом Андраником Сасунским, при повальном дезертирстве и кризисе, непосредственной поддержки оказать им уже не могли.
Но они постарались хотя бы “расчистить” от армян возникший Азербайджан, устроив резню на его территории. И “оформить” эту территорию, соединить ее с Нахичеванской областью и протянуть к границам Турции. Для чего следовало покорить Карабах и Зангезур. После взятия Баку турецкие части Нури-паши и азербайджанские полки стали перебрасываться на восток. В Карабахе случилось именно то, что Андраник сумел предотвратить в Зангезуре. Состоятельная верхушка настояла на том, чтобы сложить оружие и покориться. Неприятельские части 25 сентября без боя заняли Шушу.
Оказалось — силы турок далеко не те, что несколько месяцев назад. Мародеры, а не солдаты. Достаточно было им встретить упорную оборону, а Андранику Сасунскому с небольшим отрядом конницы зайти в тыл, как противник обратился в бегство и драпал 44 версты.
Удалось отразить и следующее наступление, которое враг готовил на Горис (хотя и в этом случае на собрании делегатов Горисского района решение о сопротивлении Андранику удалось провести лишь 27 голосами против 21 при 13 воздержавшихся). Но села Агулис, Бист, Насирван и Румис предпочли сдаться и разоружиться — они были разграблены и вырезаны.
…В такой обстановке Андраник Сасунский начал энергично готовить наступление для освобождения Карабаха. Он получал известия от тамошних партизанских командиров, сообщавших, что народ не покорился, борется, что в горах действуют ополченские отряды. Звали прийти и помочь. Воодушевленные зангезурцы поддержали Андраника, он готов был нанести удар. Но 21 ноября получил письмо, в котором большинство карабахских старейшин и руководителей просило его “во избежание кровопролития задержаться дней на десять”.
Что ж, их можно было понять. Они не хотели риска, предпочли “политическое решение” — завели переговоры с азербайджанскими властями, а также с англичанами, уже появившимися в Баку. Цена этих самых 10 дней оказалась для Карабаха очень высокой. Ценой стала жуткая резня в 1920 году и 70 лет оккупации…
Андраник Сасунский выступил из Гориса 27 ноября. В жестоких боях сломил сопротивление противника, 2 декабря открыл дорогу к Шуше и намеревался войти в город… В это время из Шуши появилась машина с представителями Англии и Франции. Офицеры привезли категорический приказ командующего союзными войсками в Закавказье генерала Томсона — прекратить наступление. Указывалось, что война закончена, поэтому действия Андраника воспринимаются как акция, направленная против союзников, из-за чего могут возникнуть препятствия для “благополучного решения армянского вопроса”. Андраник вынужден был подчиниться и скомандовать отряду “отбой”.
Наступление на Шушу было его последней операцией в сражениях за Кавказ. В дашнакской Армении места для народного героя не нашлось. Да он и сам не желал иметь ничего общего с правительством, объявившим его бунтовщиком.
***
Но пути Господни неисповедимы. Без Андраника Сасунского карта Кавказа выглядела бы совершенно иначе. Посудите сами — он вынужден был отказаться от наступления на Карабах. Результатом этого стала Карабахская проблема. Но когда англичане с французами вздумали отдать Азербайджану и Зангезур, а Андранику велели уйти оттуда, тут уж он уперся и категорически отказал. И стоял на своем, оставался в Зангезуре до апреля 1919 г., пока “союзники” не сняли своих требований. В противном случае территория Азербайджана протянулась бы единой полосой на юго-запад до Арарата и Арташата, Армения осталась бы примерно в тех же пределах, что ей оставили турки, и в дополнение к Карабахской возникла бы Зангезурская проблема. Карабах с Зангезуром постигла бы участь Нахичевани…

nv.am