Сегодня трудно вообразить, что в годы Великой Отечественной войны позиции кремлевской власти и руководства отдельно взятой республики могли разниться. Однако такая аномалия действительно имела место некоторое время на азербайджанском векторе. В связи с продвижением немецких войск на восток известное стремление Москвы по установлению контроля над северными иранскими провинциями отодвинулось на второй план. Тем не менее данная азербайджанским властям рекомендация – на неопределенное время заморозить тему «южных соотечественников» и полностью сосредоточиться на добыче нефти – удостоилась неожиданной реакции со стороны местных властей. Противоречия между пансоветизмом и паназербайджанизмом со всей очевидностью обнажились на рубеже 1941-1942 гг.

ИЗНАЧАЛЬНО НИЧТО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО ПОДОБНЫХ РАЗВИТИЙ. В годы войны руководитель Азербайджанской ССР Мирджафар Багиров позиционировал себя в качестве отца азербайджанского народа и заявлял, что «судьба победы в руках моих азербайджанских нефтяников» (в 1941 г. объемы добычи нефти в Баку были рекордными – 23,5 млн тонн; в последующие десятилетия этот показатель остался непревзойденным). Его именем назывались железнодорожные составы, дворцы, школы (востоковед Игорь Дьяконов характеризовал Багирова «локальным Сталиным»). Постоянные же разговоры о возможных бомбардировках Баку лишь насыщали атмосферу отцовства.

Противоречия между пансоветизмом и паназербайджанизмом проявились в форме конфронтации между руководителем азербайджанской миссии в северном Иране, секретарем ЦК КП(б) Азербайджанской ССР Азизом Алиевым и послом Андреем Смирновым — главой советской дипломатической миссии в Тегеране. Первый проводил курс Багирова по активизации требований тюркского населения «по воссоединению с советскими братьями», второй – официальный советский курс, направленный в тот момент на минимизацию этой активности.

В январе 1942 г. посол Смирнов телеграфировал в Москву: «Вряд ли нам полезна столь значительная расшифровка работы группы Алиева, который сам широко известен здесь как секретарь ЦК КП (б) Азербайджана. Одно то, что он возглавляет эту работу, вызывает уже недоверие и боязнь у иранцев, турок и англичан».

Послание спровоцировало всплеск негодования со стороны азербайджанского руководства, которое называло Андрея Смирнова «слабым дипломатом», «некомпетентным лицом», «тенденциозным деятелем», даже «пьяницей». Все обвинения озвучивались в официальной переписке. Так, 17 января 1942 г. Мирджафар Багиров телеграфировал в Москву: «Считаю необходимым сообщить, что Смирнов тенденциозно освещает работу группы Алиева. Неконтактность работы Алиева с отдельными нашими официальными работниками, в том числе и военными, может быть, заключалась в том, что он вместе с ними не пьянствовал, наоборот, их уговаривал вести себя более или менее сдержанно. Видимо, все это не нравилось товарищам».

КСТАТИ, НЕЛИШНЕ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО ДО ВТОРЖЕНИЯ НЕМЦЕВ НА ТЕРРИТОРИЮ СССР Смирнов занимал должность пресс-атташе (в ранге первого секретаря советского посольства в Берлине), был специальным советником советской дипломатической миссии в Германии, одновременно исполнял обязанности представителя ТАСС (трудно вообще вообразить, что Сталин командировал бы случайного человека послом в Иран; после войны Андрей Смирнов в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР работал в Австрии, ФРГ, Турции, позже, в 70-е годы, занимал должность заместителя министра иностранных дел СССР).

Клеветническая кампания против дипломата представляла собой ответную реакцию азербайджанского руководства в связи со смещением фокуса советского внимания с иранского вектора. В рассматриваемый период проводился ряд важнейших операций на полях Великой Отечественной, таких как Ржевско-Вяземская, Барвенково-Лозовская, Керченско-Феодосийская десантная… На острейший дефицит ресурсов указывает тот факт, что высадившийся в те же дни в районах Феодосии и Керчи десант комплектовался на базе Закавказского округа. То есть речь о времени, когда стране была категорически противопоказана всякая эскалация напряженности в закавказском направлении.

Тем не менее Багиров настаивал на необходимости дальнейшего поддержания курса по советизации северного Ирана и упрямо не замораживал тему «южных братьев». По сути, речь о беспрецедентном в советской истории случае, когда в сложнейший начальный этап Великой Отечественной войны приоритеты центральной власти и руководства отдельной союзной республики не только не совпадали, но даже противоречили друг другу. Советский посол в Тегеране Андрей Смирнов продолжал сообщать о том, что осуществляемая азербайджанским руководством политика по нагнетанию напряженности в северных провинциях Ирана – нож в спину СССР.

В КОНЦЕ ЯНВАРЯ 1942 г. МОСКВА, ЛОНДОН И ВАШИНГТОН ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАЛИ нерушимость границ Ирана (последний предоставлял территорию для транспортировки стратегических грузов по ленд-лизу) и сосредоточили основное внимание на поиске новых схем совместного противодействия фашистской агрессии. Однако руководитель Азербайджанской ССР Багиров все еще продолжал поддерживать курс воссоединения «двух Азербайджанов», посещал Тебриз и вовлекал в работу поэтов и писателей (Самеда Вургуна, Мирзу Исмаилова, Сулеймана Рустама и др.). Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация, которая, впрочем, уже не могла поддерживаться бесконечно долго: в марте 1942 г. по настоянию Москвы миссия Алиева вернулась в СССР. В Тебризе осталось лишь несколько сотрудников во главе с М.Амираслановым.

Несколько слов об Азизе Алиеве. Уроженец Еревана, врач по профессии, он в 40-е годы был одним из наиболее востребованных багировских кадров. Алиев всегда направлялся в районы, которые рано или поздно «должны были стать азербайджанскими». После иранской миссии его командировали в Дагестан на должность первого секретаря Дагестанского областного комитета ВКП (б). Так вот, в 1945 г. Багиров поднял вопрос о присоединении к Азербайджану двух дагестанских районов — Дербентского и Касумкентского. Стоит ли говорить о том, что Дагестаном тогда руководил тот же Алиев (в промежутке почти трех лет он руководил этой российской автономной республикой, будучи одновременно и председателем Верховного Совета Азербайджанской ССР (?!) — в Кавказском регионе тандем Багиров-Берия проводил вполне самостоятельную кадровую политику и мог позволить себе и не такое).

И еще один любопытный факт. Азиз Алиев – дед нынешнего президента Азербайджана Ильхама Алиева.

Арис КАЗИНЯН

«Голос АРМЕНИИ»