В действиях турецкого руководства в последнее время всё рельефнее стала проявляться тенденция на сближение с США и углубляющееся понимание своей позиции в регионе с точки зрения уникального положения члена НАТО на стыке Европы и Ближнего Востока.

То, что в наибольшей степени некоторые соседние Турции страны опасались в качестве возможного развития её внешнеполитического курса, стало проявляться с особой отчётливостью в ходе сирийских событий. Ситуация вокруг Ливии ещё оставляла надежду для таких соседей Турции, как Россия и Иран, на предмет особой позиции Анкары в системе НАТО, которая зачастую проводит отличный от других членов Альянса курс по всему периметру собственных границ. Однако с марта прошлого года, которым датируется начало внутреннего противостояния в Сирии, Турция уверенно дрейфует в сторону самого тесного взаимодействия с США и другими членами НАТО во всём, что касается острых для Ирана и России вопросов в ближневосточной повестке.

Фактически, ни одно ожидание Москвы в связи с осoбой позицией Турции в НАТО не сбылось из-за конкретных действий турецкой стороны. Инициатива России по Договору о европейской безопасности, представленная в виде проекта 29 ноября 2009 г., не получила значимой поддержки Анкары, хотя на такую поддержку в Москве в своё время рассчитывали.

Турция не пошла дальше устных заявлений о ненаправленности размещённого на её территории мобильного радара передового базирования против какой-либо конкретной страны, хотя не секрет, что элемент натовско-американской ПРО на территории одного из членов Альянса будет нести функциональную нагрузку преимущественно на иранском направлении с возможным отслеживанием «ракетной активности» и на части российской территории.

С лета прoшлого года Турция взяла жёсткий курс на противостояние с сирийским руководством во главе с президентом Б.Асадом, хотя с самого начала сирийского кризиса она получила сигналы и с иранской, и с российской сторон о поддержке последними Дамаска.

Действия Турции в зонах традиционных интересов России и Ирана также не отличались последовательностью и логической завершённостью. Инициатива Анкары по созданию Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе, озвученная в августе 2008 г., так и осталась инициативой из ряда благих пожеланий. Провал турецкой стороной т.н. процесса армяно-турецкой нормализации из-за его надуманной увязки с урегулированием Карабахского конфликта стал очередным свидетельством подверженности Анкары резкой смене своих предшествующих обязательств.

Активность Турции во многом в пику российским и иранским интересам на Ближнем и Среднем Востоке разворачивалась и продолжает разворачиваться на фоне ползучего проникновения НАТО в ближневосточные дела. Проведённые заседания т.н. «Группы друзей Сирии», одно из которых прошло в Стамбуле, скорее, напоминали выездные заседания стран-членов Альянса с участием их наиболее тесных региональных партнёров в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке. Такой натовский отпечаток на заседания «друзей» особенно ощущался вследствие отсутствия России и тем более Ирана за столом этих заседаний, преследующих главную цель — отстранение от власти президента Б.Асада.

Однако Турция не ограничилась только как бы символическим проникновением НАТО в ближневосточные дела. Она преподнесла Москве и Тегерану ещё один неприятный сюрприз в виде акцентирования темы возможного обращения к статье 5 Североатлантического договора 1949 г., в соответствии с которой вооружённое нападение на одного или нескольких стран-членов Альянса рассматривается как нападение на всех членов Организации в целом.

Провокационность прозвучавших несколько раз заявлений турецкого руководства по поводу оставления за собой права на постановку в НАТО вопроса о реализации статьи 5 Договора в отношении исходящих со стороны Сирии угроз в турецкую сторону привела к ответным заявлениям российской стороны. 26 апреля официальный представитель МИД России А.Лукашевич озвучил настороженность Москвы по поводу заявлений турецкого руководства.

Диссонанс между предшествующими заявлениями турецкой стороны и последовавшими затем её действиями, налицо. Вот только один пример. По итогам переговоров глaв внешнеполитических ведомств России и Турции в Москве в январе с.г., министр А.Давутоглу заявил, что «Турция никогда не работала в контакте с теми, кто хотел бы нанести какой-то вред соседним с ней странам». При этом министр иностранных дел Турции добавил следующее: «В рамках НАТО мы в последнее время очень активно выступали против того, чтобы принимать какие-либо меры против стран-соседей Турции, и мы будем продолжать работать в том же ключе».

Хотя заявления турецкой стороны подразумевали Иран в качестве упоминаемого соседа Турции, против которого последняя не будет проводить недружественные действия, однако, даже в таком своём усечённом виде заявления Анкары прозвучали в определённом двойственном ключе с учётом предоставления своей территории под базирование элемента ЕвроПРО и антиасадовской активности в унисон с США и НАТО.

Понимая прогрессирующие опасения России по поводу натоцентричности своих последних заявлений и действий, турецкая сторона стремится расположить к себе Москву очередными апелляциями в отношении взаимной заинтересованности двух стран в развитии двусторонних экономических связей. Но и на экономическом направлении нарастает ощущение достигнутого потолка роста и определённой стагнации. После получения согласия Анкары в декабре 2011 г. на прокладку газопровода «Южный поток» через черноморский участок исключительной экономической зоны Турции в российско-турецких отношениях нет других сигналов качественного роста.

Турецкие масс-медиа постарались придать наибольший благоприятный фон принятому Анкарой решению о прокладке «Южного потока» с акцентом на особую конструктивность турецкой стороны по срокам начала реализации проекта. Так, по сообщениям российских и турецких информационных источников (в частности, информационно-новостной портал «TurkRus»), согласно предварительной договорённости российского «Газпрома» и турецкого министерства энергетики и природных ресурсов, достигнутой в последних числах декабря минувшего года, строительство газопровода «Южный поток» должно было начаться не ранее 2013 г. Однако 21 января 2012 г. турецкая сторона информировала Москву о возможности переноса строительства на более ранний срок, в качестве которого упоминается декабрь текущего года.

Возможно, что в Анкаре непродуманно спрогнозировали более мягкую позицию Москвы в отношении гиперактивности Анкары в сирийских событиях на натовских «рельсах» с учётом предоставленного несколько месяцев назад долго ожидаемого российской стороной согласия Турции на прокладку трубы «Южного потока». Но одним согласием, пусть даже и долго ожидаемым, нельзя дезавуировать все риски и связанные с ними опасения Москвы от самого тесного взаимодействия Турции и НАТО, Турции и США в актуальных процессах на Ближнем Востоке.

Михаил Агаджанян, внешнеполитический аналитик — специально для Интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”.