Турция взяла курс на конфронтацию с Брюсселем — так расценивают политические обозреватели ФРГ ультимативный тон в речи премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, прозвучавшей 19 июля с.г. в ходе его визита в турецкую часть Никосии. Аналитики ФРГ выделяют ключевой момент его выступления, в котором он подвергает критике решение ЕС передать председательство в июле 2012 г. грекам-киприотам без достигнутого предварительного политического урегулирования между греками и турками на Кипре. В связи с этим, сообщил глава турецкого кабмина, Турция замораживает отношения с ЕС на шесть месяцев.

По существу, Турция пытается создать ситуацию, при которой Брюссель испытывал бы чувство вины, отмечают немецкие СМИ. Между тем, подчеркивают они, Анкара вряд ли готова адекватно воспринять строки официального гимна Евросоюза: «Ты сближаешь без усилья / Всех разрозненных враждой, / Там, где ты раскинешь крылья, / Люди — братья меж собой». Ни какого чувства общности и готовности прекратить вражду с суверенным государством — Республикой Кипр, ни какой готовности сесть за стол переговоров с греко-киприотскими представителями Турция не проявляет.

Ситуация осложнена уязвленным самолюбием Турции, отодвинутой Евросоюзом практически на задворки кандидатов на вступление в ЕС. Сегодня в официальном списке на прием лидирует Хорватия (планируемая дата приема 1 июля 2013 г.), затем Исландия, Македония и Черногория. Неприязненное отношение сохраняется по отношению к Греции, которая, по существу, с момента вступления в ЕС жила на заемные средства Евросоюза и продолжает делать это до сих пор, являясь государством-банкротом, ввергая локомотивы Старого Света (прежде всего Германию) в новые расходы. Казалось бы, именно ФРГ и должна разделить позицию Турции, поскольку именно немцы были главными противниками приема Греции в ЕС, словно предчувствуя глобальные проблемы, связанные с греками. С тех пор на протяжении десятилетий (Греция стала членом ЕС 1 января 1981 г.) немецкие средства не однажды спасали Афины от банкротства, и данная тенденция сохраняется, поскольку ФРГ намерена и далее списывать греческие долги, вновь перекладывая финансовое бремя на содержание греков на надежные плечи германских налогоплательщиков.

Естественно, это вызывает соответствующую реакцию последних, на что федеральный кабмин отвечает дежурными фразами о важности европейского единства в понимании проблем соседей по ЕС. Много лет стойко выдерживая нападки оппозиции, правящие коалиции в ФРГ придерживаются единственной линии поведения, которая, если коротко, сводится к формуле: лучше продолжать кормить Грецию, чем связываться с Турцией.

При этом Греция не желает реформирования экономики с тем, чтобы научиться жить по средствам, а Турция показывает себя, напротив, сторонником реформ и уже добилась значительных успехов на этом пути, особенно за последние восемь лет. Если в силу амбиций Анкара склонна позиционировать себя в качестве лидера исламского мира, который в состоянии осуществлять серьезные преобразования в экономике и стать моделью для тех же стран «арабской весны», включая ближайших соседей, то у нее есть для этого определенные основания. Казалось бы, складывается весьма благоприятный для Анкары фон, позволяющий ей громко заявлять о себе в качестве кандидата. Но хорошо понимая, что вход в ЕС ведет через Бранденбургские ворота, Германия по-прежнему держит их на замке.

Объяснение тут может быть только одно, подчеркивают немецкие эксперты: ФРГ, как и Франция, опасается исламской экспансии. Ряд мусульманских общин Европы — Дании, Норвегии, Франции — устами лидеров радикальных группировок в их составе неоднократно заявлял, что вступление Турции в ЕС будет ими воспринято как сигнал к массовому переселению в Старый Свет, чтобы наконец осуществить давнишнюю месту — водрузить на Европой зеленое знамя.

Толерантная Европа предпочитает сражаться с исламским экстремизмом путем налаживания межконфессионального диалога, однако включены в него представители лишь небольшой части мусульманского населения. В ФРГ, к примеру, исламские организации объединяют 16-20% живущих в стране мусульман. А это более чем на 70% – турки. Но ни окормляющие их имамы, ни представители силовых структур страны неспособны достоверно сказать, чем заняты в созданных на территории Германии добровольных гетто остальные 80%.

Имея перед глазами неудачный опыт интеграции — а турки были исторически, на протяжении полувека, первым мощным мусульманским потоком, при этом даже в третьем и четвертом поколениях дистанцирующимся от реалий ФРГ, включая подчинение конституционным нормам, — Германия опасается, что вступление Турции в ЕС уже через 10-15 лет, если не раньше, превратит ее в первое мусульманское государство в Старом Свете. Впрочем, с ней спорят за право первенства Дания и Франция.

Для Анкары, а, точнее, для правящей ПСР с ее лидером Р.Т. Эрдоганом, сейчас важно набрать политические очки, чтобы закрепить в общественном сознании ощущение регионального лидера. В этой связи Турция меняет статус, превращаясь из просителя в ЕС в обличителя этой организации. Проявлением такой перемены и является речь премьер-министра на Кипре. В ней он назвал Евросоюз «лицемерным». Политический обозреватель Юрген Готтшлих отмечает провокационный характер визита Эрдогана. «Его речь на Кипре представляет собой ультиматум», — отмечает Ю. Готтшлих. «И, как обычно, провокацию», добавляют другие комментаторы, напоминая выступления Эрдогана в Кельне и Дюссельдорфе, в которых он призывал турецкую общину считать немецкий язык второстепенным и в условиях проживания в ФРГ лучше осваивать родной. Если ЕС не продвигается в вопросе призыва к грекам заключить соглашение с турками-киприотами, «мы будем использовать любую возможность для препятствования Кипру председательствовать в ЕС за столом, поскольку не признаем его как государство».

Заявляя подобное, Эрдоган, мягко говоря, забывает про резолюции СБ ООН № 541 (1983) и № 550 (1984). Они предписывают всем членам мирового сообщества (включая Турцию, естественно) «не признавать никакое кипрское государство, кроме Республики Кипр», «уважать суверенитет, независимость, территориальную целостность Республики Кипр», а также «не содействовать и не оказывать каким-либо образом помощи сепаратистскому образованию» на севере острова Кипр.

Между тем, с одной стороны, Эрдоган поддержал турок-киприотов для реализации идеи федерации двух кипрских государств на равноправной основе. Подобная позиция объясняет, в частности, и видение Анкарой проблемы израильско-палестинского конфликта и резкое изменение турецко-израильских отношений в последние месяцы, указывают аналитики ФРГ.

С другой стороны, Эрдоган дал понять, что он не особенно дорожит членством в ЕС. Хотя сравнительно недавно заявлял прямо противоположное. «В действительности это Турция хочет в ЕС, а ЕС старается откреститься от нее», комментирует турецкий политолог Мустафа Акел. «Вся ситуация разворачивается на моих глазах», указывает он, и ни о какой демократии в Турции нет речи. «Нам нужна новая Конституция, которая предусматривает широкий спектр мнений. Вместо этого всю свою энергию Эрдоган направляет на то, чтобы создать однопартийную президентскую систему». В этом состоят основные опасения жителей страны, которые боятся подобных преобразований. Большая их часть, безусловно, за вступление в ЕС, однако эти стремления сдерживаются тем, что турки не уверены, что того же хочет основная часть жителей Евросоюза. Быть нежеланными в чужом доме — подобной участи позавидовать нельзя.

Немецкие обозреватели напоминают: подготовительный процесс вступления Турции в ЕС начался в 2005 г., и инициировала его именно Партия справедливости и развития (ПСР). Причем Турция выполнила лишь десять из 34 условий, обозначенных руководством Евросоюза, которых, как считает Анкара, вполне достаточно.

Видимо, турецкое руководство рассматривает политические баллы, заработанные ею в ходе «арабской весны», как вполне достаточную компенсацию за невыполнение остальных 24 условий, предполагают эксперты ФРГ. По крайней мере, уточняют другие политологи, о продолжении выполнения «домашнего задания» Евросоюза Анкара не упоминает, самое меньшее, на протяжении последнего года, то есть задолго до событий в Тунисе и Египте. В ходе своего переизбрания, состоявшегося несколько недель назад, 12 июня с.г., Эрдоган объявил, что Турция намерена сделать «последнюю попытку в отношении Брюсселя», явно намекая на то, что хочет действовать в ультимативной форме. При этом Брюссель на речь Эрдогана не отреагировал.

Речь премьер-министра следует рассматривать в контексте выступлений ведущих политиков Турции по данной проблеме. Анкара показывает: любую критику в свой адрес она рассматривает как выпад в адрес регионального, а в перспективе всеисламского лидера, в разговоре с которым следовало бы выбирать слова. Между тем сама она вправе ощущать себя на высоте положения, как это сделал не так давно функционер правящей ПСР Мустафа Кабакчи. Он обвинил Запад во вмешательстве во внутренние дела Турции, посоветовав: «Пусть лучше правительства и СМИ западных стран займутся проблемой отравленных огурцов, а не лезут в дела других государств».

Запальчивые заявления подкрепляются делами. Приглашение министром иностранных дел Турции Ахметом Давутоглу на состоявшееся в июне с.г. в Анкаре совещание, посвященное обстановке в странах Ближнего Востока, дипломатов ряда стран — членов ЕС было расценено немецкими экспертами как отчетливый сигнал: ситуация в Сирии может быть решена лишь при активном участии Турции. Анкара готова оказать всяческую поддержку при преодолении насилия в Сирии, заявил А. Давутоглу.

Немецкие обозреватели отмечают реакцию Дамаска: в заявлении А. Давутоглу, как и в речах президента и премьер-министра, «есть явные враждебные настроения. Турецкие власти мечтают о временах Ататюрка и Османской империи и пытаются их возродить». В этой связи примечательны оценки турецких экспертов. Стамбульский политолог Юксель Таскин из Университета Мармара, задействованный в программах Венского института по международному диалогу и сотрудничеству, считает, что правительство Эрдогана находится далеко от демократических норм, поскольку бесцеремонно манипулирует настроениями граждан Турции. Оно попеременно пугает их угрозами со стороны то последователей Курдской рабочей партии, то радикалов, исповедующих политический ислам. На вопрос, является ли Эрдоган демократом, Ю. Таскин отвечает: «Я думаю, что он консервативный популист с авторитарными тенденциями». Такой человек не может ни способствовать демократическим преобразованиям, ни представлять демократическое государство. Просто в актуальной ситуации Анкара решила сыграть козырной картой. Ею оказалась проблема сирийских беженцев.

Немецкие СМИ напоминают, что несколько недель назад в Анталии состоялась учредительная конференция сирийской оппозиции. В ней приняли участие от 200 до 300 представителей сирийской эмиграции в европейском и североамериканском формате, а также «Братьев-мусульман» и нынешней внутренней оппозиции. Конференция приняла итоговый документ. В соответствии с ним планируется создание Национального комитета, который должен, по замыслу участников, представлять оппозицию за рубежом. Однако в нем не установлена четкая политическая технология, в том числе главный вопрос: кто должен быть центром Национального комитета и как он должен действовать. В Анталии схлестнулись амбиции всех сирийцев за рубежом, что организационно разобщает их силы, хотя создание нового органа преследовало совершенно противоположные цели.

Как указывают немецкие эксперты, подобные расхождения вполне закономерны, учитывая, что многие представители сирийской оппозиции в эмиграции не были на родине долгое время, иные — даже несколько десятилетий, и они слабо представляют себе актуальную ситуацию, проблемы и настроения в обществе. Отбыв за рубеж еще во времена правления Хафеза Асада, они не понимают, что политический ландшафт с того момента кардинально изменился. Сирийская оппозиция за рубежом как бы зависла во времени, оставаясь все тем же «романтиком в коротких штанишках», между тем как власть выводит на борьбу с демонстрантами танковые подразделения и выдавливает граждан по ту сторону сирийско-турецких границ. Большинство населения, утомленное десятилетиями асадовского насилия, с сомнением воспринимает рассказы о этих изменениях: перед их глазами — последствия войны в Ираке и актуальные события в Ливии. Все эти сценарии «о великом и светлом будущем», которые пропагандирует оппозиция, грозят новыми реками крови, что заставляет сирийское общество цепенеть. Поэтому совещание в Анталии носит, при всем к нему уважении, бутафорский характер, как и недавний национальный диалог в Дамаске, где значительная часть оппозиции была представлена не правозащитниками и экспертами-политологами, а творческой интеллигенцией — актерами и писателями, указывают немецкие эксперты.

Предоставление Анкарой возможности для совещания в Анталии совмещено по времени с акцией протеста против нынешнего режима в Сирии. Его провели в Стамбуле турецкие неправительственные организации. Несколько сот турок, в том числе 200 членов Ассоциации за свободу слова и права в области образования (Озгюр-Дер) при поддержке других организаций, протестуя против режима Асада, устроили шествие к сирийскому консульству. В заявлении для журналистов активисты акции указывали на продолжающееся насилие со стороны режима (применение бронетехники и снайперов, ведущих прицельный огонь), отсутствие доступа к информации о событиях в Сирии, о растущем числе жертв режима (число погибших в Сирии за период столкновений демонстрантов с правительственными войсками) к июню составило, по разным оценкам, от 2,5 до 3,0 тыс. человек.

Активная роль Турции в поддержке протестного движения в Сирии была подтверждена и по дипломатическим каналам, в частности, в ходе состоявшихся нынешним летом контактов Анкары с Вашингтоном. Немецкие наблюдатели отмечают, в частности, что телефонные переговоры президента США Б. Обамы с премьер-министром Турции Р. Эрдоганом на тему ситуации в Сирии были не просто обменом мнениями, но и знаком признания со стороны США важной роли Анкары в региональных событиях.

На фоне притока сирийских беженцев в сирийско-турецкое приграничье (в палаточных городках в провинции Хатай размещены уже более 11 тыс. человек) и создания, по мере возможности, приемлемых условий содержания, включая гигиенические (предоставление четырех мобильных бань и двадцати одного биотуалета), продовольственные (четыре мобильные кухни), бытовые (из расчета одна палатка на четырех человек; матрац и два одеяла для каждого беженца), турецкая сторона сигнализирует о том, что вопрос добрососедства и поддержки нуждающихся в помощи для нее не пустой звук. На эти цели правительство Турции выделило в пересчете с турецких лир около 900 тыс. евро, отмечают эксперты ФРГ. При этом ведущие политики Турции, включая министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу, регулярно навещают беженцев, стараясь улучшить условия их содержания.

Анкара понимает, насколько болезненно воспринимает сирийский режим участие Турции в судьбе беженцев, особенно в аспекте ближне- и среднесрочной перспективы наличия приграничных палаточных городков для сирийских беженцев и их домов, сожженных и разграбленных мародерами, в числе которых замечены военнослужащие войск режима. Поэтому Дамаск однозначно воспринимает Анкару как участника западного заговора, причем наиболее опасного, поскольку турки — ближайшие соседи.

Турция при этом заявляет, что не сможет решить проблему, находясь в одиночестве, и ищет понимания со стороны США и ЕС. Однако чем дольше не находит отклика с их стороны, тем более непреклонными становятся заявления руководства Турции.

Реальную помощь Запад не обещает. При этом весьма охотно предоставляет ее населению Сомали, которое оказалось на грани вымирания, а также ставшим вдруг угодным ливийским повстанцам (североафриканский вариант поиска «умеренных» талибов) и все той же Греции как партнеру по Евросоюзу. Турция, имеющая уникальный статус единственной страны мусульманского мира в составе НАТО, исключена из ряда нуждающихся в сильном европейском плече. Между тем сохраняющийся поток беженцев вызывает дополнительное напряжение в различных аспектах: в турецко-сирийском приграничье, в расстановке сил в регионе, в плане турецко-европейских отношений. Немецкие наблюдатели прогнозируют прирост жителей палаточных городков до 30 тыс. человек, подчеркивает журналистка Луизе Замманн. Немецкие СМИ цитируют заявление премьер-министра Турции Реджепа Тайипа Эрдогана: «Сирия — наш сосед, проблемы которого мы воспринимаем как наши собственные… Мы обязаны открыть свои двери для беженцев».

Ясно, что в одиночку Турция с нарастающим потоком беженцев справиться не сможет. Хотя устами Мустафы Даджистанли, мэра приграничного городка Ялададжи, декларирует верность законам турецкого гостеприимства. Однако одно дело — принимать гостей в полном смысле этого слова, когда, следуя законам шариата, считать гостем можно человека на протяжении весьма ограниченного промежутка времени. «Вначале я воспринимал наших соседей в качестве гостей, однако государство еще не определило четко, что я должен делать дальше». Другое дело — два месяца заниматься содержанием тысяч семей. Вряд ли сегодня тот же Мустафа Даджистанли сможет с той же горячностью повторить сказанное несколько недель назад: «Для меня они — беженцы, которым надо помочь на первых порах». Первая пора вроде бы миновала. Надо отчетливо понимать, что делать дальше, чем занять огромную армию сирийцев, захотят ли они элементарно следить за порядком в палаточных городках или, как прежде, переложат эти обязанности на плечи волонтеров из Красного Полумесяца.

Анкара, примеряя одежду регионального лидера, стоит перед выбором. С одной стороны, она продолжает поддерживать беженцев самым необходимым, поскольку это обязанность соседа и страны, подписавшей соответствующие конвенции ООН по беженцам. С другой стороны, она не знает, как переложить часть этих тягот на более мощные государства и организации западного мира.

Такова нынешняя роль Турции, если она позиционирует себя в качестве примера для мусульманского мира, говорят немецкие эксперты. Ряд из них склонен к более четким оценкам. Сирия показывает: Турция уже сегодня принадлежит Евросоюзу, считает председатель парламентского комитета по иностранным делам, видный ближневосточный эксперт Рупрехт Поленц. В интервью немецким СМИ он, в частности, подчеркивает: участие Турции, «говорит само за себя, учитывая драматические события в Сирии». Он рассматривает реальную возможность полноправного членства Турции в ЕС в контексте ситуации, когда «как посредник страна может весьма успешно воспользоваться своей ролью». Примечательно, что эта оценка была обнародована 30 апреля с.г., то есть задолго до того, как были созданы палаточные городки для сирийских беженцев.

По мнению Р. Поленца, Турция присоединилась к мнению цивилизованного мира, осуждающего эскалацию насилия в Сирии, и это была с ее стороны безошибочная реакция. Анкара разделила мнение тех, кто отверг насилие Асада и поддерживает право сирийского народа на свободу мнений и демонстраций, как и последующий шаг — «целевые санкции в отношении всех лиц, которые причастны к организации насилия из числа сотрудников служб безопасности, полиции и судебной системы», подчеркнул немецкий эксперт. В этих условиях Турция фактически, не дожидаясь решений международных организаций и резолюций, взяла на себя «ответственность за защиту сирийских граждан» на правах регионального соседа, которому не все равно, как развивается ситуация.

Р. Поленц обращает внимание на ряд обстоятельств. Первое: турецко-сирийская граница — полоса протяженностью 900 километров. Иными словами, имеется достаточное количество приграничных сирийских пунктов, откуда может продолжаться поток беженцев. Это обстоятельство говорит о вероятном масштабе сирийского исхода и о понятном нарастании обеспокоенности Анкары. С другой стороны, Турции необходимо поддерживать диалог с властью. Он уже был достаточно успешен в последнее время, поскольку Турция значительно улучшила свои отношения с Сирией — вплоть до безвизового режима. В 2009-2010 гг. были налажены оживленные торговые отношения. По этой причине премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган неоднократно обращался к президенту Башару Асаду, чтобы он прекратил действовать против своего народа путем оружия, что, как известно, во внимание принято не было. Однако «турецкие возможности далеко не исчерпаны, и я хотел бы, чтобы Турция играла более активную роль, тем более что и сама Сирия зависит от добрососедских отношений с Турцией и выигрывает как политически, так и экономически», указывает Р. Поленц.

Поскольку Турция — член НАТО, обладающий мусульманским населением, она может выполнять ключевую роль в качестве посредника. Ее вмешательство в решение проблем на Ближнем Востоке может иметь большое значение. Если Турция будет находиться на стороне Европы, она заставит диктаторов в мусульманском мире более трезво оценивать ситуацию, принудит их изменить акценты в контексте борьбы за демократию и борьбы с радикальным исламом, считает Рупрехт Поленц.

На фоне «арабской весны» турецкое воздействие особенно заметно. По этой причине Р. Поленц выступает за пересмотр решения по приему Турции в ЕС, считая, что теперь она «имеет хорошие шансы». Это важно и по тактическим и по стратегическим причинам. События в арабском мире ясно показывают, что это важно — «как можно быстрее включить Турцию в стратегию единой европейской внешней политики и безопасности». Процесс демократизации, который может ускорить участие Анкары, не только благотворно повлияет на развитие событий в Сирии, но и укрепит позиции Израиля, единственной в регионе страны с демократией западного образца, за счет создания обстановки общей безопасности, отмечает Р. Поленц.

Однако прежде чем принять участие в решении сирийской проблемы, Турции следовало бы озаботиться проблемами на собственной территории. Турция не решила еще ряд внутренних проблем, указанных в «домашнем задании» ЕС. Об этом свидетельствуют, в частности, итоги поездки (март 2010) представительной, в 17 человек, делегации бундестага во главе с известным политиком из Гамбурга Яном ван Акеном, о которой он доложил в парламенте. Делегация побывала в Батмане, Сирнаке и других населенных пунктах в курдской части Турции и убедилась в том, что «в Курдистане и по сей день происходят массовые нарушения прав человека», подчеркивает Ян ван Акен. Нельзя считать нормальной обстановку, «если без причины задерживаются даже дети в возрасте до десяти лет», а более 2000 законно избранных должностных лиц от курдской Партии свободы и демократии, правопреемницы Партии демократического общества, сидят в тюрьмах, в том числе девять мэров курдских городов. «Люди погибают от рук военных и полицейских без каких-либо объяснений или обвинений в правонарушениях». Эти оценки подтверждают депутаты Норберт Хакбуш, Бьеорн Торо и Роберт Яровой.

Депутат бундестага Мануэль Саррацин, также хорошо знакомый с ситуацией, подчеркивает, что в Турции «ситуация с правами человека улучшилась», но у идеи присоединения страны к ЕС «есть большие сомнения»: Турции по-прежнему приходится бороться со значительным дефицитом демократии. Это особенно актуально в аспектах свободы слова и свободы прессы, интернет-цензуры, защиты меньшинств и административной и судебной систем. Совершенно ясно: «модернизированная Турция, которая сможет отвечать политическим и экономическим критериям членства, не обойдется без Европейского союза».

Большие сомнения относительно перспектив вступления Турции в ЕС высказывает Центральный совет армян в Германии (ZAD). В своем заявлении, обнародованном 24 июля с.г., председатель ZAD Азат Ордуханян указал: «Ясно, что Турция не готова для Европы». Основание для такого заявления: «Официальная Турция до сих пор отказывается принять свою собственную историю и признать геноцид в Османской империи в отношении армян». Расценивая Геноцид армян 1915 г. как «простую историческую случайность» — а это сотни тысяч невинных жертв, — Турция до сих пор не проронила по этому поводу ни единой слезы. По мнению А. Ордуханяна, это вряд ли может свидетельствовать о том, что она готова стать частью «европейского единства», которое базируется на единых фундаментальных ценностях.

Поигрывание мускулами, которое демонстрирует Эрдоган, в нынешней ситуации, по мнению М. Саррацина, не кажется полезным. Оно контрпродуктивно и по другой причине. Ряд политических деятелей ФРГ, в том числе министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле, и без эпатажных заявлений турецкого премьер-министра склонны рассматривать Турцию как набирающий силу центр в регионе, «мост в исламский мир», как выразился шеф германского МИДа в ходе последней, в июле с.г., встречи с турецким коллегой Ахметом Давутоглу. Сопровождавший Г. Вестервелле в поездке шеф Daimler Дитер Цетше выразился еще более определенно, высказав недоумение: как, дескать, мы допускаем ситуацию, когда «такое государство-тигр, как Турция, находится буквально на пороге европейского дома, а мы все еще не в состоянии открыть ему дверь».

Выводы

Первый. Затяжной переговорный процесс вступления Турции в ЕС привел к серьезному противостоянию европейцев. Предпочтения разделились. Если ряд политических лидеров безоговорочно принимают идею «Турция — единственно надежный мост в исламский мир» и по этой причине склонны считать «домашнее задание» Турции выполненным, другие сохраняют принципиальные позиции. Что касается Германии, часть политиков считают, что Турция и экономически, и политически еще не готова к вступлению. Другие, напротив, полагают, что такого рода опасения — лишь предлог, на самом деле глубокое беспокойство вызывает вопрос экспансии ислама, хотя формально Турция является светским государством.

Второй. По мнению немецких экспертов, ЕС не откажется от предъявленных Турции критериев ни в связи с ее участием в сирийской проблеме, ни по другим причинам. Реализация и решения кипрского конфликта означают для Турции прежде всего решение внутриполитических проблем. Сделанные в ходе пребывания на Кипре недавние заявления Эрдогана в отношении кипрского конфликта попросту бесполезны, указывает М. Саррацин. Подобные заявления удерживают лидеров ФРГ и Франции от поддержки. Однако блокаду Германии и Франции на пути Турции в ЕС можно устранить, если Анкара обнаружит продвижение в решении пакета проблем: кипрской, курдской, армянской. Пока, к сожалению, подвижек в этих направлениях не видно.

Использованы данные сайтов taz, Focus Welt am Sonntag, Deutsch Tuerkische Nachrichten, der Standard.

И.С. Берг (Институт Ближнего Востока, Россия)