На днях в газете «Бакинский рабочий» появилось пространное интервью Рамиза Мехтиева, руководителя администрации президента Азербайджанской Республики, где он, между прочим, охарактеризовал ереванскую конференцию по талышеведению как попытку «опорочить азербайджанский народ»…

Поразительная постановка вопроса. Каким образом научная конференция может опорочить какой бы то ни было народ? Я уже говорил недавно в беседе с корреспондентом ИА REGNUM, что вторая международная конференция по талышам (первая была организована нами еще в 2005 году и также вызвала волну негодования в Азербайджане), как и все прочие наши научные мероприятия — исключительно академическое событие с участием ученых из разных стран. Отсутствие политического подтекста мог бы подтвердить любой из гостей или не предвзятых наблюдателей. Впрочем, я уже неоднократно говорил об искусственной политизации любого аспекта востоковедческой науки — бороться с этим трудно. Да и стоит ли? Вряд ли желающего видеть обратное убедят даже самые обоснованные аргументы. А азербайджанский народ тут вообще ни причем — нельзя отождествлять правящий режим с народом.

ИА REGNUM: Значит, выступление Мехтиева — своеобразный отклик на талышеведческий форум в Ереване?

В некотором роде, да, хотя поручение сбора материала для интервью по «периодизации национальной идеи Азербайджана» и «этногенезе» соответствующим «академическим» институтам и отдельным «экспертам» было дано, надо полагать, давно. Текст Мехтиева рассчитан отнюдь не на русскоязычную аудиторию бывшего Союза (что в целом свойственно азербайджанской пропаганде), ибо автор, как опытный человек, думаю, понимает, что подобное сочинение вряд ли убедит даже несведущего читателя. В данном случае интервью написано для внутриполитических нужд, а основная целевая аудитория автора, прежде всего, — представители коренных народов республики. Основная суть публикации — декларация об отказе от тюркизма как основного элемента т.н. «национальной идеи азербайджанцев», и о принятии нового принципа, «азербайджанизма», предполагающего, так сказать, географический подход к определению азербайджанской нации в пространственно-временном измерении. Иначе говоря, согласно этому принципу, все этносы, живущие сегодня на территории Азербайджанской Республики, независимо от их происхождения и языковой аффилиации объявляются азербайджанцами и выступают, соответственно, как носители генетического и культурного наследия народов, некогда населявших это пространство — лулубеев, кутиев, маннейцев, мидийцев, хурритов, урартов, албанцев, тюрков и т.д. Сей принцип, по крайней мере формально (оставляя в стороне научную необоснованность этногенетических выкладок автора: большинство указанных древних народов вообще не имеют отношения к территории современного Азербайджана), выглядит вполне пристойно: что плохого, в конце концов, в многоэтнической нации, привязанной к определенной территории и обозначаемой по ее названию? Проблема, однако, в том, что во всем этом многостраничном сочинении нет ни одного упоминания о сохранении и развитии культур и языков индигенных народов, якобы призванных составлять «единый, целостный социально-политический организм» постулируемой азербайджанской нации. Исходя из заявленной идеи, автор, казалось, пространно поведает о проектах по созданию факультетов, институтов и школ, театров, клубов, культурных центров, газет и журналов, издательских домов и теле- и радиопередач для талышей, аварцев, лезгин и прочих составных частей «азербайджанской нации», и особо подчеркнет, при этом, необходимость государственной заботы по отношению к культуре коренных обитателей «общей Родины». Но выходит, что «азербайджанизм» в умах его проектировщиков мыслится без индигенного этнического компонента, т.е. тюркизм, фактически, как и прежде, остается главной доминантой государственной идеологии Азербайджана. Да и как же может быть иначе, если в основе понимания азербайджанской нации Гейдаром Алиевым, бессменным апологетом которого выступает Мехтиев, лежала именно идея тюркского начала. Вспомним его лозунг «бир миллет — икки довлет», т.е. «один народ — два государства (Азербайджан и Турция)». О какой многоэтнической нации может идти речь без обеспечения прав меньшинств на национальное самовыражение? Рассуждая об «азербайджанизме» как о новой национальное идее, включающей, якобы, в «структуру понятия нация все формы самоидентификации: этнические, религиозные…», какую нишу отводят авторы новой доктрины всем этим маркерам идентичности? Как же эта «самоидентификация» должна выражаться, если даже мусульманское духовенство в республике лишено свободы действия (придворные служители культа — не в счет), если разрушаются мечети, оскверняются святыни и т.д.? А уж об этнической «самоидентификации» и вовсе не может идти речь.

ИА REGNUM: Насколько объективна периодизация истории формирования азербайджанской национальной идеи, которую предлагает Мехтиев?

Кстати, идея подобной периодизации заимствована из работ польского ученого Тадеуша Свентаховского по проблемам азербайджанской идентичности. Говоря о формировании «азербайджанской национальной идеи», Мехтиев на деле обрисовывает процесс этно-национальной консолидации тюркоязычного конгломерата Южного Кавказа. Первые ростки этого процесса, в конце концов приведшего к формированию народа под названием «азербайджанцы» (по Мехтиеву: «Первый этап эволюции национальной идеи») восходят, действительно, к первой половине XIX века. Следовательно, до этого периода говорить о существовании конкретного этноса с четким самосознанием и самоидентификацией, кроме как по конфессиональному признаку («мусульмане», даже не «тюрки»!), не приходится. Показательно, что вплоть до XX века тюркоязычное население региона не имело иной идентификации, кроме как «мусульмане» — достаточно заглянуть в переписи населения первой четверти прошлого столетия. Замечательный пример — афиша премьеры (12 января 1908г.) оперы Узеира Гаджибекова «Лейли и Меджнун», с показательной надписью «Опера на мусульманском языке» (на фото).

Кроме того, под термином «мусульмане» прежде всего подразумевались шииты. Причем, как я уже писал однажды, в качестве «враждебных чужаков» (т.н. Inimical Others) — необходимого фактора для кристаллизации любого этноса — здесь выступали отнюдь не армяне, а турки-сунниты (османы). Поэтому и утверждения об азербайджанской государственности «на протяжении тысячелетий» просто нелепы. Термин «национальная идея» у Мехтиева — фактически, эвфемизм, позволяющий автору избежать употребления релевантного определения такого объективного явления как «этно-национальная консолидация». Ведь в случае с азербайджанцами речь тут может идти лишь о консолидации нового этноса, но отнюдь не о становлении национальной идеи, свойственной сформировавшимся этносам с четкой самоидентификацией. То, что пытается периодизировать Мехтиев, — это этапы формирования азербайджанского этноса на основе тюркоязычного массива Закавказья, начиная с первой половины XIX века и вплоть до конца Советской эпохи. Национальная идея может возникнуть только при наличии оформленного этнического корпуса.

ИА REGNUM: То есть азербайджанцы — молодой этнос?

Я бы вообще не ставил вопрос подобным образом — молодой, древний… Такие характеристики, будучи релевантными в историческом контексте, лишены смысла в политическом плане, да и в культурном аспекте. Значимость и вес любого народа определяются его нынешним культурным уровнем, вкладом в цивилизационное пространство, шкалой действующих в обществе ценностей, в частности гуманистическими идеалами и проч. — одним словом, обликом нации сегодня, а отнюдь не временем его формирования. Молодость, древность, культурное наследие и т.д. — категории исключительно исторические, могущие в равной степени и оставаться частью современной культурной традиции народа и быть утраченными на определенном этапе развития.

Надо иметь в виду, что возникновение и затухание этносов, народов и наций — постоянный исторический процесс. И давать оценки народам в зависимости от времени их появления на исторической арене абсолютно недопустимо. Например, зазийский этнос, которому была посвящена наша предыдущая конференция (28-30 октября с.г.), вступил в этап активной национальной консолидации только в самом конце прошлого века. А курды находятся, судя по всему, в последней фазе этого процесса. То, что греки, персы, китайцы, армяне сформировались тысячелетия назад и, скажем, датчане, узбеки, киргизы — позднее, а курды и заза еще пребывают в процессе консолидации, отнюдь не значит, что первые лучше, последние — хуже. Все это — частное проявление исторических судеб народов, Божий промысел, если угодно… Поэтому мне не понятно последовательное стремление азербайджанских идеологов к искусственному удревнению истории своего народа — как правило, путем переиначивания и фальсификации очевидных фактов и посягательств на историю и культуру соседних этносов. Ни к чему это не приведет, кроме как к окончательной утрате чувства реальности и понимания своей ниши не только в историческом процессе, но и современном мире. Это — прививание собственному народу психологических комплексов, только усложняющих нормальную жизнедеятельность в многонациональном регионе и создающих нездоровую атмосферу и нервозность в среде национальной интеллигенции.

ИА REGNUM: Не считаете ли вы, что декларация об отказе, пусть даже формальном, от тюркизма в официальной идеологии обусловлена в первую очередь всевозрастающей значимостью фактора нацменьшинств в Азербайджане?

Безусловно, но не только этим. Азербайджанские идеологи давно шли к новой формуле, призванной, помимо прочего, подвести теоретическую базу под ставшее традицией присвоение истории и культуры народов и государств древности, имевших какое-либо отношение (и то — не всегда) к территории нынешней Азербайджанской Республики. Нельзя же постоянно твердить о том, что хурриты и урарты — тюрки, мидийцы и парфяне — тюрки, албанцы — тюрки и т.д. Подобный бред никак не срабатывает. Теперь же, согласно новой доктрине, можно считать государственные образования этих народов предтечами азербайджанской государственности без, казалось бы, нареканий в фальсификации, как кажется Мехтиеву. Насколько можно понять из его текста, все эти древние народы, равно как и целый ряд других, вообще не имеющих отношения к Закавказью, а также тюркский этнический элемент в некоем, по мехтиевскому определению, «плавильном котле» сообща породили сегодняшний азербайджанский народ. Увы, так не бывает… К сожалению, представления муаллима об этногенезе не выходят за рамки обывательских представлений о происхождении народов, не имеющих ничего общего с наукой об этногенезе. Формальная апелляция к гумилевской теории пассионарности здесь и вовсе неуместна, хотя, что и говорить, несколько украшает текст. В действительности народы возникают не в результате этнической мешанины, а путем субстратно-суперстратных наслоений, предполагающих некую этническую доминанту. Такой доминантой для формирования ядра, на основе которого сформировался азербайджанский этнос, могла быть, скорее, некая иранская этническая среда, на которую наслоился тюркский суперстрат. Среда эта была наверняка юго-западного иранского характера, типа персидской — осколки ее, избежавшие тюркизации, сохранились по сей день в виде ираноязычных татов на территории Азербайджанской Республики (т.н. южные таты сюда не относятся; это — другая группа). В процессе азербайджанского этнообразования некоторое участие принимали, несомненно, и адстратные (побочные) этнические элементы — армянский и, позднее, курдский. Что же касается парфян, албанцев и, тем более, мидийцев, они к тому времени уже очень давно сошли с исторической арены. Главным же наследием тюркского суперстрата остается, фактически, только язык: в антропо-генетическом плане этот слой тюркского ингредиента оставил почти незаметный след в соматическом облике азербайджанского этноса. Согласно проведенному анализу советского антрополога Л. В. Ошанина, по признаку процентного наличия эпикантуса — основного признака монголоидной расы, свойственной тюркским народам, — вырисовывается следующая картина: (у мужчин) у киргизов — 51%, у казахов — 22%, узбеков — 11%, у туркмен — 6%, а у азербайджанцев — 2% и ниже; (у женщин) у киргизов — 83%, у казахов — 53%, узбеков — 18%, у туркмен — 10%, а у азербайджанцев — ноль процента. При этом, у турок Турции оба показателя равны нулю, т.е. в генетическом облике этого народа элементы тюркскости совсем отсутствуют.

ИА REGNUM: Мехтиев уделяет в своем интервью немалое место и, так сказать, этногенезу армян и даже «грозится» выпустить целую книгу на эту тему.

Антиарменизм — главная составляющая идеологии правящего режима в Азербайджане сегодня. Нагнетание враждебных настроений среди населения к армянам мыслится, прежде всего, как средство переориентации общественного недовольства — от власти в сторону соседней страны. Этногенетические экзерсисы Рамиза муаллима и его неэтичные выпады против армян очень напоминают нацистскую пропаганду против евреев в 30-х годах прошлого века: тирада нелогичных и противоречащих друг другу утверждений, брань и примитивная софистика вкупе с безудержной апологией алиевской семьи, подобной воспеванию Гитлера в гебельсовской пропаганде. Я более чем убежден, что сдержанность стиля изложения даже в ожесточенной полемике с заклятым врагом — главный признак настоящего ученого. Как алиевский министр двора, Мехтиев, конечно, вправе писать как хочет — проблема лишь в том, что он одновременно претендует и на высокую ученость. Простецкий ход мысли, свойственный этому деятелю, мог бы быть вполне простителен для беседующих на завалинке стариков-пастухов, но уж никак не для члена Академии наук. Чего стоит, к примеру, утверждение «Исследователи… знают, что в их (армян) составе имеется определенный слой ассимилированных цыган. Возможно, по этой причине армяне не привязаны к постоянному месту проживания». Да нет таких «исследователей», никто и никогда такого не писал… Кстати говоря, это же утверждение — яркий пример примитивного расизма: фактически, автор заявляет, что кровь предопределяет судьбу и поведение народа! Или такой вот «перл» Рамиза муаллима: засвидетельствованное в древнеперсидских бехистунских надписях название страны Армина «к нынешним армянам отношения не имеет». Мехтиев абсолютно не ориентируется в пространственно-временной атрибуции народов, о которых пишет: так, например, айсоров-новоарамейцев — наших современников — он упоминает в контексте с хеттами, лувийцами и т.д., жившими тысячелетия назад. И этот человек «грозится» написать «книгу об армянском этногенезе»! Думаю, нет нужды анализировать дилетантские умозаключения алиевского администратора об этнической истории армян. Отмечу лишь, что исследование этногенеза любого народа — высший пилотаж в гуманитарных науках, предполагающий серьезную и многолетнюю междисциплинарную подготовку. А чтобы иметь право рассуждать о происхождении армян, надо знать целый ряд древних, часто реликтовых, языков разных семей и групп, в том числе и древнеармянский, обладать умением чтения клинописи, владеть современными западноевропейскими языками и, конечно же, методологией этногенетических исследований при, разумеется, наличии широких познаний в индоевропейской сравнительно-исторической филологии, истории Древнего Востока и этно-демографии древности. Я не знаю чем «в миру» занимался Рамиз муаллим, достигший звания азербайджанского академика, но подозреваю, что он должен был быть причастен к сфере научного коммунизма либо истории КПСС. Следовательно, он никак не может обладать необходимым корпусом знаний по предмету. Да и среди его консультантов и помощников, уверен, нет людей с такими познаниями — ущербность сфер общественных наук в Азербайджане всегда будет препятствием как для развития собственной государственности, так и для решения реальных проблем с соседями. Пока за идеологию в Азербайджанской Республике отвечают подобные люди, вряд ли стоит рассчитывать на установление стабильного мира в регионе.

ИА REGNUM