В начале недели «Российская газета» со ссылкой на главу подмосковной полиции сообщила, что теперь в Подмосковье участковых будут назначать с учетом национальности.

Начальник ГУ МВД Московской области Николай Головкин сказал журналистам, что ведомство решило специально подбирать сотрудников для работы с национальными диаспорами, компактно проживающими в том или ином районе. Это коснется многих должностей, но в первую очередь — участковых уполномоченных. По мнению Головкина, участковый должен знать язык и обычаи диаспоры, с которой ему предстоит работать. В ГУ МВД считают, что «свой» для диаспоры участковый сможет заблаговременно узнавать о подготовке преступлений, а также предупреждать межнациональные и межрелигиозные столкновения.

Как полагает Головкин, снижение числа преступлений, совершаемых мигрантами, приведет к уменьшению количества экстремистских проявлений национализма. Введение данных мер Головкин обосновывает ростом этнической преступности и ее расширением В частности полицейский начальник подчеркнул, что у криминалистов есть психологические и социологические «портреты» типичных преступников, принадлежащих к различным этносам.

Однако сейчас приезжие, проживающие в Подмосковье, стали часто совершать преступления, нехарактерные для их национальностей. Например, преступники Таджикистана и Узбекистана традиционно специализировались на кражах. Но подмосковные таджики и узбеки все чаще становятся убийцами и насильниками.

Однако, предложенное Головкиным ноу-хау вызвало немало негативных оценок специалистов как в вопросах этнографии, так и правоохранительной деятельности. Они полагают, что данная мера приведет к прямо противоположным результатам — росту преступности этнических групп и увеличению их бесконтрольности. И с этим трудно не согласиться.

Отметим, что речь прежде всего идет о выходцев из Средней Азии и Кавказа, которые и составляют самые многочисленные диаспоры и чаще других фигурируют в полицейской хронике. Этнографы утверждают, что в жизни этих народов до сих пор община и родовые образования имеют куда большее значение чем государство. Тем более, не свое национальное государство.

Так же правовые представления этих общин, этих национальных традиций по многим вопросам очень серьезно расходятся с российским законодательством. Противостояние российских законов и представлений мигрантов очевидно. Именно оно и находит отражение в криминальных сводках. Таким образом сотрудник полиции закавказских и среднеазиатских национальности, тем более целенаправленно работающей по своей диаспоре, будет постоянно ставится перед выбором, кто он: узбек (таджик, азербайджанец, киргиз, и так далее) или российский полицейский.

И этнографы предупреждают, что в подавляющем большинстве случаев этот вопрос будет решаться не в пользу профессионального долга. Поскольку для большинства южан несравненно легче пойти на должностное преступление, чем выступить против соплеменников и стать в их глазах «изменником». Кроме того он прекрасно понимает, что если даже он попадет за решетку, он и его семья получат поддержку диаспоры, с другой стороны ему может быть предложена нищенская зарплата и нищенская пенсия. О том же как защищает (если что) государство своих защитников, и говорить не хочется.

Конечно есть и исключения, но это как правило люди фактически порвавшие со своей этнической средой, полностью обрусевшие (чаще всего — родившиеся в смешанном браке).

В советские времена это очень хорошо понимали, и к работе по этнопреступным группировкам старались не допускать их соплеменников. Примечательно, что даже при борьбе с бандитизмом в послевоенной Западной Украине, отличавшейся весьма сложным этническим ландшафтом этот принцип старательно соблюдался. Так по отрядам АК («Армия Крайова» — польское националистическое формирование) работали сотрудники-украинцы, в том числе и местные, в то время как по «бендеровцам» — русские, восточные украинцы и поляки (в некоторых случаях привлекались даже подразделения госбезопасности Польской народной республики). Сегодня же реалии таковы, что человек надевший милицейские или прокурорские погоны рассматривается своими соплеменниками как защитник интересов диаспоры — социальных, экономических, религиозных и даже криминальных. Известна практика, когда диаспоры берут таких сотрудников «на зарплату» — то есть он ежемесячно получает из «общака» значительную (во много раз превосходящую официальный оклад) денежную сумму.

Делается это как правило в отношении особо ценных для диаспоры «внедренцев», чтобы избавить его от необходимости брать взятки и «подставляться по пустякам». Так же национальные общины используют свое влияние и средства для приема на службу своих представителей и их последующего карьерного роста. К этому следует прибавить, что в рамках восточного менталитета коррупция воспринимается иначе, чем европейцами. Там во взятке (бахшише) не видится ничего зазорного. На Востоке на протяжении столетий это был необходимый элемент решения любых правовых вопросов. Даже в 80-годы в советском Туркменистане должности в милиции «продавали» по установленной «таксе». Вся эта информация не несет в себе ничего нового — она прекрасно известна практически всем оперативным работникам, имеющим значительный служебный опыт.

Именно поэтому в советские времена в Московскую милицию, несмотря на постоянный кадровый голод, старались не брать на службу сотрудников из национальных республик даже на рядовые должности. Можно с уверенностью предположить, что если по криминальной деятельности диаспор начнут работать полицейские одной с ними национальности, раскрываемость этих правонарушений резко снизиться. Более того, в том случае, если объектами преступлений будут коренные жители, то подобная практика вызовет резкое повышение межнациональной напряженности. Достаточно вспомнить дело Свиридова и «Манежку». Если же все преступления «националов» будут расследовать их соплеменники, нужно быть готовыми к новым «Манежкам» и Кондопогам.

И, наконец, инициатива руководства подмосковной полиции если она будет реализована, будет способствовать возникновению не то что гетто, но фактических национальных анклавов, живущих не по российским законам. В самом деле, если к «националам» участковым, добавятся и специалисты паспортно-визовой службы( А Головкин заявил, что нововведение коснется многих должностей), то вопрос о районах компактного проживания диаспор, о чем они давно мечтают, будет фактически решен. После чего встанет вопрос о создании «национальных» отделов милиции.

Более того, эти анклавы получат свою собственную полицию. Станут ли они в таких условиях жить в соответствии с российским законодательством? Вопрос, думаю, риторический. Не стоит удивляться, если эти гетто начнут жить по законам шариата, средневековым адатам, или еще каким-то понятиям.

Ни о какой ассимиляции, культурной и социально интеграции в такой ситуации не может быть и речи. Напротив — это приведет к полному обособлению и неподконтрольности целых этнических групп. Отвечает ли это интересам Российской Федерации? Очевидно, что меняющийся этнический облик российских городов ставит перед полицией новые вопросы, но для того чтобы пожарить яичницу не обязательно поджигать дом. Этот вопрос решается созданием языковых курсов для сотрудников полиции ряда должностей, на которых они получат и знания о национальных традициях, и введением переводчиков. Это не так уж и сложно. Что же касается эксперимента подмосковной полиции, то трудно предположить, что все мрачные последствия этого решения не просчитаны его авторами. Так для чего его продвигают?

politsvoboda