Глава полиции Вова Гаспарян обещал организовать эмиграцию тех, кто решает проблемы кровопролитием и кто против мира как метода решения вопросов. Гаспарян заявил в Гюмри, что он христианин и хотел бы решать все вопросы миром, а к тем, кто этого не желает, никакого милосердия и прощения.

«Религией» главы полиции должен быть закон. Должны наказываться те, кто избирает противозаконные методы борьбы, а является ли полицейский христианином, мусульманином или иудеем, не суть важно.

Иначе получится, что Армения – это полицейско-религиозное государство, хотя Конституция говорит совершенно другое.

Возможно, путь от воровской системы к государственной пролегает через полицейско-религиозное государство. Пришедшая к власти в Армении воровская власть, которая в советские годы была альтернативной властью, в немалой степени опиралась на общественную платформу и имеет в различных кругах легитимность. В этих условиях вероятна либо долгая эволюция, которая, как правило, ведет в тупик, или оперативные методы, силовое вмешательство. Но это вмешательство должно иметь место от имени государственного закона.

Вова Гаспарян переживает свой звездный час, или готовится к нему. Причем, угрожая отправить в эмиграцию тех, кто не подчиняется порядку, Вова Гаспарян несколько уподобляется Вано Сирадегяну. Первый министр внутренних дел Армении Вано Сирадегян, наряду со всеми противоречиями, остался в публичной памяти как человек, предпринявший меры, чтобы криминальные элементы в Армении либо подчинились закону, либо покинули Армению.

Фактически, Вова Гаспарян также ставит вопрос таким же образом – либо подчиниться, либо покинуть страну. Нет сомнений, что вопрос ставится таким образом от имени Сержа Саргсяна. Но Гаспаряну следует учесть, что воровское мышление, которое поставил перед выбором Сирадегян, вернулось и вытолкнуло из страны самого Сирадегяна. Потому что этот выбор ставился от имени не закона, а авторитета.

И если Вова Гаспарян идет по пути «авторитета», то вероятнее всего, что воровское мышление в стране временно отступит, ожидая второй реставрации. А где окажется в это время Вова Гаспарян, будет известно примерно такому же количеству людей, которым известно местонахождение Вано Сирадегяна.

Фактически, Вова Гаспарян сам оказался перед выбором – говорить от имени закона или авторитета. История Армении демонстрирует, что институт авторитета в Армении не имеет перспективы. Возможно, это объективно для стран, которые вышли только что из войны и не вступили в мир, в которых понятие авторитета нестабильно, следовательно, нельзя ставить на него ставку.

Перспективы закона, конечно, не более стабильны, но его прочность даже не испробовали. А может, получится?

Старая система явно не устраивает власть, потому что не отвечает новым внутренним и внешним условиям. В то же время, если ставить вопросы по закону, то придется решать их не только в Гюмри, но и Ереване, где на выборах Совета старейшин избивают журналиста.

Если говорить от имени закона, Вове Гаспаряну придется организовать эмиграцию и тех, кто избил журналиста, между тем, время еще не пришло, потому что власть пока опирается на них, чтобы Тарон Маркарян стал мэром.

Система оказалась в двояком положении – с одной стороны уголовщина мешает, с другой, нет ресурса, на который можно опираться, потому что система по сути своей обслуживает интересы криминального мира.

В лице Вовы Гаспаряна пытаются найти некое решение, обеспечивая тем самым переходный этап, пока система сможет найти более безопасную и легитимную платформу. Но если поиски не основаны на законе, они не смогут вывести систему из тупика.    «ЛРАГИР»