Встреча Сержа Саргсяна с журналистами получилась длинной. Она еще не получила политических оценок и обсуждалась на выгодных для власти полях – вне политической критики.

В любом случае, встреча получилась насыщенной – неприкосновенность частной собственности, новое правительство, партийные структуры и так далее. Основным же стержнем стала тема возможной встречи и диалога между Саргсяном и Раффи Ованнисяном. Вот три основных пункта, которые сейчас можно выделить.

Первый – то. что давно пора заменить в Армении олигархическую экономику на другой экономический строй, знают все. Как и многие другие, этот вопрос часто обсуждается в эмоциональной плоскости – получается, что «олигарх» имя нарицательное, определитель плохого и злого. Объективно же это вид экономической организации Армении, который ныне не в состоянии удовлетворять требования экономической системы страны. Это прекрасно понимает и власть, но проблему не решить простым разделением бизнеса и политики, ведь участие первого может быть опосредованным – Роберт Кочарян, имея большие экономические ресурсы, управлял опосредованными интересами.

Есть проблема и с определением слова «олигарх», ведь во время диалога АНК с «Процветающей Арменией» выяснилось, что Царукян – вовсе не олигарх, ибо не имеет влияния на решения власти. Может, и так, но и Царукян, и другие крупные монополисты способны легким колебанием цен на ввозимую или производимую ими продукцию вынудить власть принять нужное им решение. Понятно, что от олигархов и монополистов легко не избавишься, каким бы сильным ты ни был.

Серж Саргсян, говоря о решительных шагах и общественном согласии, именно это и имел в виду. Проблема в самой ситуации, независимо от эстетических особенностей и кличек представителей власти и олигархии. Армения должна войти на новые экономические рынки, другого выхода нет. Учитывая закрытую границу с Турцией, решение вопроса лежит через открытие абхазской железной дороги, а в случае европейской интеграции – через всеобъемлющий договор о свободном торговом сотрудничестве, в случае же евразийского пути – через Таможенный союз. Еще один вариант – вхождение в международные надгосударственные торговые сети и обеспечение для этого соответствующего политического внимания.

Чем-то подобным является «Карфур», с которым связаны два широко обсуждаемых момента – негативное общественное отношение к Самвелу Алексаняну и легкое посредничество американского посла Хеферна в пользу «Карфура». Оба момента имеют символическое значение – проблема в нахождении новых систем и механизмов и расширении рынка. В этом смысле, заявление Сержа Саргсяна о том, что со всеми сторонами, связанными с открытием абхазской железной дороги, хорошие отношения имеем только мы, открывает перспективы новых рынков и подчеркивает интерес Армении в участии как минимум в одном из них.

В то же время ясно, что олигархи в Армении превратились в своеобразный политический класс, связанный друг с другом, и некоторые общественные представления о них тоже должны быть пересмотрены. Нравственная сторона вопроса также важна, учитывая, что одной из основных причин национального несчастья 2008 года называются именно олигархи, и политическая оппозиция придерживается этого мнения, но и она должна прервать свое глубокое молчание по поводу внешних политико-экономических вопросов.

Второй пункт – взаимные обиды. С.Саргсян назвал Раффи обиженным, но сам Саргсян тоже явно обижен на политику Раффи.

После выборов в НС стало ясно, что у республиканцев и «Наследия» есть мотивации для игры в одной политической плоскости, такая уж сложилась ситуация, особенно на фоне взаимной симпатии между АНК и ППА. Однако существующие в оппозиции и политическом поле стереотипы не позволили Раффи Ованнисяну пойти на предметный диалог, и каждый подобный шаг его или его команды подвергался осуждению со стороны оппозиции. Имея в виду горький опыт «Оринац еркир» и конфронтационную модель 2008 года, трудно представить компромисс между властью и оппозицией вне дискурса продажности. Но возможность такая была, причем насколько власти нужно было «Наследие», настолько же и наоборот. Они оба – устойчивые и самостоятельные политические субъекты: РПА – по причине нахождения у руля государственной власти, «Наследие» — представляя гражданские и самоопределившиеся слои. Создалась ситуация, когда нужно пересмотреть многие важные политические понятия, начиная от диалога и компромисса.

Третий пункт – Серж Саргсян говорит о том. что политические структуры не состоялись, особенно в сфере человеческих ресурсов для контроля за выборами. Это действительно проблема – оппозиция не может мобилизовать в необходимом количестве доверенных лиц, а имеющихся – мобилизовать так, чтобы они до конца прослеживали бы судьбу собственных голосов. Но об этом почему-то говорит Серж Саргсян, а не оппозиционные деятели. Оппозиция же упорно отказывается от партийного строительства и активизируется только на несколько месяцев до и после выборов.

Но и во властном стане не все гладко. Например, задумывался ли Серж Саргсян, что может случиться с республиканцем, если он, скажем, будет удален из власти? Сможет ли РПА, вне властных структур, мобилизовать доверенных лиц, есть ли у них идея, вокруг которой эта мобилизация возможна? РПА, в основном – группа людей, собравшихся вокруг властного ресурса, и трудно сказать, сколько в ней останется полдвижников партийной идеологии, если партия станет разваливаться или лишится власти.

То, что РПА сегодня может иметь излишки штабов и доверенных лиц, результат пребывания у власти, а не организованной политической системы. У ППА, например, есть мотивация сплочения вокруг личности Царукяна, но трудно сказать, обладает ли той же харизмой С.Саргсян для мобилизации людей вокруг своей личности.

Этот путь тоже не из лучших, и негативные стороны сплочения вокруг лидера всем известны. Может ли С.Саргсян создать для РПА стимул объединения, который был бы не деньгами или властью, а, скажем, идеей или системой, для того, чтобы в дальнейшем эта ситема воспроизводилась без механических воздействий?

Так что проблема, о которой говорит С.Саргсян применительно к оппозиции, относится также к РПА и власти – если не сейчас, то в скором будущем.

«ЛРАГИР»