JanARMENIAN.RU – Нагорно-Карабахская Республика отметила 20-летие своей никем не признанной независимости. Даже Армения не признает Карабах, считая это своим компромиссом на переговорах. Тем не менее, Карабах — это государство. Просто очень необычное.

Карабах оставляет двойственное впечатление. С одной стороны – буйная зелень, весело режущая глаз после сурового минимализма армянских гор. Теплая влага Каспия могла бы осчастливить дождями всю Армению – но утыкается в здешние хребты и почти вся проливается на этом многострадальном пятачке. «Климат у нас лондонский», — гордо говорят карабахцы. Произносится это на отличном русском, что для Армении все больше редкость. Да и вывески тут, в отличие от Еревана, двуязычны.

С другой стороны, всюду чувствуется сосущая подспудная тревога прифронтовой полосы. Эпическая, отстроенная на щедрые пожертвования диаспоры 400-километровая «дорога жизни», вдоль которой крепкие дедки продают 70-градусную кизиловку, после развилки на Горис пустеет. Селения Лачинского коридора встречают глубокими оспинами от осколков и пуль, очевидной бедностью и какой-то временностью, что ли.

Немноголюдно и в чистом, живописном Степанакерте. Чуть отойдешь от красиво обновленного центра – и попадаешь в советские восьмидесятые: редкие «Жигули», старики у подъездов хрущевок, мамы с детьми в увешанных бельем дворах. Люди здесь заметно отличаются от «материковых» армян пассионарностью, хотя сами это не всегда замечают. «Хорошо тут у вас», — говорю. «Ага, хорошо, — кивает мужик у гастронома, — только люди злые». — «Чего так?» — «Жизнь тяжелая».

Злых людей в Карабахе я так и не встретил. Но чужак сразу становится тут предметом созерцания, его видно за версту. И должен сразу зарегистрироваться. Перемещения гостей по республике должны быть согласованы. Сунешься не туда – посадят в автобус до Еревана, и гуд бай. Ощущаешь себя как прогульщик в школе. А точнее, как гарнизонный солдат, опоздавший к утреннему разводу.

Где-то оно так и есть. В 1991 году Нагорно-Карабахская автономия объявила себя независимым государством, уже будучи в состоянии войны с Азербайджаном. Маленькая республика находилась в полной блокаде, населенные пункты обстреливались, шли этнические чистки. Уже в 1992 году развернулась полномасштабная война с применением тяжелой техники и боевой авиации.

Война тогда сложилась не в пользу Баку. В результате договора о прекращении огня в 1994 году Карабах потерял порядка 20% былых территорий советской автономии,- но при этом получил ряд районов, которые под развал СССР не входили в территорию автономии. Благодаря этому была установлена устойчивая сухопутная связь с Арменией.

Потом Карабаху удалось построить боеспособную армию, функционирующую в едином поле с армией Армении. Причем все, что можно – в частности, обмундирование – для вооруженных сил тут производят на месте. Сегодня, несмотря на постоянную напряженность на линии соприкосновения с азербайджанскими войсками, НКР — одна из очень немногих горячих точек планеты, где до сих пор не было необходимости размещения международных миротворческих сил.

Так что да, НКР — гарнизон. Но при этом карабахцам удалось не допустить чрезмерного влияния милитаризации на политические процессы. В НКР проходят вполне приличные выборы, президенты меняются в срок, власть не передается по наследству. По отчетам Freedom House, Карабах по уровню гражданских свобод и демократичности обходит Азербайджан.

И еще. Почему-то именно здесь, в этой тихой республике, чувствуешь, что гарнизонность жизненного уклада — нечто большее, чем особенность Карабаха. Это примета времени. В одну большую военную часть превратилась Грузия. Вымершая, пустая Прибалтика с ее карикатурным фашизмом — что она есть, кроме как плацдарм НАТО? Приднестровье — очевидно русский гарнизон. С размещением элементов американской ПРО кирзовый гарнизонный дух все больше проникает в Польшу и Румынию. Мир явно стоит на пороге чего-то.

Экономика НКР – также явление необычное. Здесь моют золото, делают буковый паркет, растят овощи-фрукты и хлеб, даже электроэнергия своя есть. До войны ткали еще и шелк, но после ее окончания оказалось, что восстанавливать фабрику смысла нет, китайцев не переплюнешь. Поэтому вместо шелка тут теперь гонят роскошную тутовую водку. Республика, конечно, дотируется из Армении. Одно только поддержание армии, которая должна держать оборону по всему периметру границ, требует значительных затрат.

С другой стороны, для диаспоры (армян в ней вдвое больше, чем в самой Армении с НКР вместе взятых) Карабах стал местом паломничества, своего рода Израилем. Армянская молодежь приезжает сюда, чтобы пройти своеобразный обряд инициации, увидеть республику, отвоевавшую свою независимость. Для армянского исторического сознания Карабах после геноцида в Османской Турции и потери Западной Армении в начале 20-го века является серьезной вехой. Неудивительно, что многие богатые армяне считают своим долгом инвестировать в экономику и инфраструктуру НКР. Каждый год Всеармянский фонд устраивает телемарафон и собирает деньги армян со всего мира на восстановление и развитие республики. И это одна из объединяющих целей.

Хотя Степанакерт предлагает уже вполне открыточные виды, и здесь заработал даже суперсовременный аэропорт, залечить раны войны республика пока не смогла. Второй по величине город НКР, Шуши, все еще лежит в руинах. Масштаб разрушений не может скрыть даже буйная зелень. Многие села в горах превратились в груды камней и напоминают заброшенные костровища. Руины городка Агдам у границы с Азербайджаном порой неотличимы от древнегреческих – иллюзию рушат только остовы подбитых БМП. Между склонов гор натянуты специальные тросы: это мешает скрытому подлету авиации противника (хотя азербайджанскому дрону залететь не помешало). А ближе к линии соприкосновения раскинулись минные поля с голубыми табличками саперов из Halo Trust. Во многих селах – проблемы с водоснабжением и поливом, выведенными из строя войной, и множество других проблем.

Одна из самых главных — демография. Снижение рождаемости и эмиграция, этот бич Армении, вдвойне больно бьет по Карабаху. По подсчетам местной администрации, чтобы в будущем сдерживать демографическое и культурное давление Азербайджана, численность населения НКР должна превысить 150 тыс. человек. Для достижения этой цели местные власти учредили невиданные для Армении социальные льготы: ипотеку под 6% годовых, хорошие подъемные при рождении детей, доступное лечение и образование (на том уровне, который в принципе возможен в изолированной республике.

Стараются и живущие за границей меценаты. Один из самых известных, московский девелопер Левон Айрапетян, сделавший из своей родной деревни Ванк «маленькую Швейцарию», платит землякам зарплаты и пенсии, восстанавливает коммуникации и местную промышленность. Не так давно он устроил массовую свадьбу: в старинном монастыре Гандзасар венчались сразу более 700 пар. Однако заселение прифронтовых земель идет с трудом – выгуливать там детей рискнет лишь тот, у кого уж совсем нет альтернативы.

Ощущение тревожности в Карабахе во многом связано с глобальной неопределенностью. Некоторые говорят, что сразу после войны, несмотря на разруху и боль свежих потерь, уверенности в будущем было побольше: пропахшие порохом победители ощущали себя его стопроцентными хозяевами. Сейчас будущее Карабаха решается даже не в Ереване и Баку, а в Москве, Брюсселе и Вашингтоне. Карабах, как и собственно Армения, стал заложником перекройки политэкономической карты мира.

С одной стороны, интересы, связанные с транзитом на Запад каспийских нефти и газа, делают армянскую сторону уязвимой для воздействия углеводородных лоббистов. С другой, перевеса в сторону Азербайджана добивается Турция. Иран пытается сохранить статус-кво, иначе размещение Западом своих миротворческих сил в Карабахе может стать одной из прелюдий к атаке на Тегеран.

Позиция Кремля остается самой непонятной. Российские политики часто заглядывают в Карабах, что само по себе символично. Россия и Армения официально являются военными союзниками в рамках ОДКБ, Москва поставляет армянской стороне вооружения по внутренним ценам. В тоже время Москва продает тяжелые вооружения Азербайджану, которые, очевидно, могут быть использованы только против армянской стороны, что противоречит уставу ОДКБ. Мало того, случись вооруженный конфликт, он затронет и Армению, а вместе с ней – военную базу РФ в Гюмри, хотят этого в Москве или нет. «Вы уж там как-нибудь в Москве определитесь, чего хотите», — попросили меня перед отъездом.

Из-за того, что в конфликт вовлечено сразу несколько крупных игроков, чьи позиции противоречат друг другу, внешние акторы не могут придти к компромиссу. А сами стороны конфликта — армянская и азербайджанская – тем более. Говоря простым языком, конфликт на данном историческом этапе не имеет решения, способного надолго принести мир в регион. Военный баланс пока тоже сохраняется, что делает маловероятным возобновление войны в ближайшее время.

Михаил Мартунин (Росбалт, Россия)