Приводим статью Ара Тораняна, опубликованную в «Nouvelles d’Arménie», с некоторыми сокращениями:

Разноголосица между Министерством иностранных дел Франции и Елисейским дворцом по армянскому вопросу не нова, даже если противоречивые заявления Франсуа Олланда и Лорана Фабиуса в начале июля о законе, криминализирующем отрицание Геноцида, кажутся особенно впечатляющими. Мы помним, что Ален Жюппе, когда его спросили о разногласиях с Николя Саркози по тому же вопросу, в заявлении 2 февраля повторил слова Жан-Пьера Шевенмана: «Министр – он либо закрывает свой рот, либо уходит». Министр остался. Должны ли мы сделать вывод, что отличие от позиции президента было не таким уж фундаментальным, чтобы оправдать отставку?

Во всяком случае, Лоран Фабиус, будучи депутатом, проголосовал за закон, в связи с которым взял на себя обязательство нынешний глава государства и историческим создателем которого была Социалистическая партия. А его недавнее заявление перед Ахмедом Давудоглу в этом отношении несет на себе не столько его личное клеймо, сколько клеймо аппарата МИД, который всегда демонстрировал большую силу инерции (то есть затруднение изменить что-то или желание сохранить статус-кво – Новости Армении – NEWS.am) в плане интеграции, даже в своем лексиконе, решений политической власти – либо законодательной, либо исполнительной. Нужно было ждать более пяти лет – в данном случае это было в рамках Года Армении во Франции, чтобы ее члены использовали понятие Геноцида армян, признанное, однако, парламентом и утвержденное Жаком Шираком 29 января 2001 года.

Это сопротивление отражению демократически принятых решений является частью консерватизма, присущего данному почтенному учреждению, чье призвание – отдавать приоритет своим отношениям с установленными государствами, а не заниматься жалобами народов. Для него больше, чем для любого другого государственного органа, несправедливость всегда лучше, чем беспорядок. История армян чаще наполнялась горем из-за этого цинизма.

Более того, если бы МИД исполнял свою роль хорошо и если бы он отдал себя в распоряжение избранной власти, а не пытался навязать свою волю, то была бы не нужна ячейка, параллельная Елисейскому дворцу, и она не была бы склонна обходить обычные каналы дипломатии. Эпизод с ливийской войной – последняя иллюстрация этой реальности. И вполне вероятно, что Фабиус был только наполовину обманут влиянием своей администрации – все указывает на то, что она хотела взять реванш в этом вопросе. 2 июля министр иностранных дел на самом деле заявил, что «Конституционный совет постановил, что законопроект, представленный парламентариями, противоречит нашей Конституции, поэтому невозможно встать на тот же путь, а то результат, очевидно, будет тот же». Негативное значение этих слов для данного закона не ускользнуло ни от чьего внимания, однако их смысл отсылал нас больше к его форме, чем к сущности.

Перед лицом этих неясностей, вызывающих серьезные недоразумения, Франсуа Олланд проявил ожидаемую от него политическую смелость, сделав решительный шаг, напомнив о философии своей предвыборной кампании, которая должна определять осуществление им власти: «Я сделаю то, что я сказал» и «Когда нужно будет принять решение, справедливость будет в центре моего выбора».news.am