Приближается скорбная дата геноцида армян в Османской империи. В отличие от холокоста, признанного Германией, геноцид армян Турцией не признан, и отношение к нему зависит от отношений с Турцией и собственного мужества. Те, кто с Турцией – против признания. А Швейцария, например, мало того что признала геноцид, она еще и криминализировала его отрицание. То же самое пыталась сделать Франция, но у нее не получилось – напор турецкой стороны оказался слишком силен, и Конституционный суд Франции решил, что криминализация отрицания геноцида армян, в отличие от криминализации отрицания холокоста, противоречит Конституции. Но самой интересной является позиция США. Геноцид признан 43 из 50 штатов США, да вроде в Америке особо его и не отрицают, за исключением нескольких особо упорных лоббистов Турции. Был геноцид, – говорят, – но признать нам его не с руки – могут испортиться отношения с Турцией. А для США это вроде ночного кошмара – несколько поколений американских политиков мужали и крепли в убеждении, что ближе и надежнее союзника, чем Турция, против советского врага у Америки нет. Советского Союза уже нет, но убеждения остались.

Вообще у признания геноцида странная история. Первыми признали его 24 мая 1915 года Великобритания, Франция и Россия, пребывавшие тогда в статусе союзников, в совместной декларации от 24 мая 1915 года. «Ввиду новых преступлений Турции против человечества и цивилизации правительства Союзных государств публично заявляют Высокой Порте о личной ответственности за эти преступления всех членов Османского правительства, а также тех их агентов, которые вовлечены в такую резню». В США тогда еще не сформировалась когорта политиков-туркофилов, и Америка трижды, в 1916, 1919 и 1920-м, приняла похожие резолюции. Знающие люди говорят, что следующее признание геноцида состоится только после того, как США найдут замену своей военной базе в турецком Инджирлике.

Организаторы геноцида были осуждены и турецким трибуналом, в формулировках, максимально близких к современным. 3 мая 1919 г. трибунал приговорил отсутствующих на суде Энвера, Джемаля, Талаата и доктора Назима к смертной казни, так что операция «Немессис», или «Немезида», по имени богини мщения, всего лишь привела в исполнение приговор турецкого суда.

Зато потом преступники становятся героями. Казненные за геноцид губернаторы Насрэт и Мехмет Кемаль были объявлены парламентом «национальными мучениками», и для их семей были собраны крупные суммы денег. А пенсии семьям организаторов геноцида правительство Турции выделило уже само. Понятно, что в 19-м году надо было больнее ударить по Иттихату, однако в этом политическом порыве определенным образом торжествовала справедливость, забытая потом.

Убийства армян в Османской империи рассматривались несколькими международными организациями. В 1984 году «Постоянный трибунал народов» признал действия Османской империи геноцидом. К аналогичному выводу в 1997 году пришла Ассоциация исследователей геноцида. В 2001 году совместная турецко-армянская комиссия по примирению обратилась в «Международный центр по вопросам правосудия переходного периода» для независимого заключения, и в начале 2003 года центр предоставил заключение, что события 1915 года подпадают под все определения геноцида и употребление этого термина полностью оправданно.

Тем не менее, пока Турция не признала свое прошлое, процесс признания остается незаконченным. Когда-нибудь это случится, сегодня же наряду с процессом признания кажется необходимым изучить геноцид со всей возможной полнотой. Особенно это важно для западных и ближневосточных диаспор, сам факт существования которых является доказательством геноцида. Конечно же, наша конечная цель – это предотвратить геноцид в дальнейшем, но как это сделать, не наказав виновника – сказать сложно. Пока же только Германия покаялась в содеянном, и можно сказать точно, что она не была бы сегодня такой, какая есть, без примирения со своим прошлым. Остальные же, кто посредством геноцидов присвоил себе культурные и материальные богатства вырезанных народов, быть Германией не хотят, им достаточно награбленного. И наказание в очередной раз остается за Всевышним.

Айк Демоян, директор Музея-института геноцида армян (МИГА):

– Давайте отойдем от политики. Тем более что МИГА – это научная, а не политическая организация: наши цели лежат в гуманитарной и этической плоскости. Споры на тему: «был – не был» примитивизируют явление, усилия сосредотачиваются на доказательствах, вместо того чтобы исследовать явление со всей возможной глубиной.

А геноцид очень многообразен. На самом деле это трагедия, в которую втянуты не только палачи и жертвы. Тот же холокост был не чисто германо-еврейским делом – были коллаборационисты среди венгров, французов, румын, украинцев. И поведение держав тут неоднозначно. Одни и те же державы могут, с одной стороны, способствовать геноциду, с другой – помогать жертвам. Германия, например, была союзницей Турции и сыграла очень неблаговидную роль в геноциде. Однако немецкий посол граф фон Вольф-Меттерних оценил действия Иттихата как шовинизм, направленный на уничтожение армян.

Немецкий миссионер Иоганнес Лепсиус обратился в 1915 году к Энверу с просьбой о защите армян. Естественно, безуспешно. По возвращении в Германию Лепсиус без особого успеха пытался привлечь общественное внимание к положению армян в Турции. В самой Турции находились люди, выражавшие свое несогласие с тем, что делает власть. Мы исторические события воспринимаем чаще всего не через документы, а через конкретные человеческие судьбы, и потому основным объектом исследования должен быть человек. Его страдания, его трагедия, его победы, если они есть.

– Тема геноцида, надо полагать, безмерна, как и сама жизнь. Да и сегодня, по прошествии почти что века, эта тема наполнена современным драматизмом. Взять хотя бы перипетии криминализации отрицания геноцида во Франции. Конституционный суд отменил решение Сената как противоречащее Конституции в части гарантий свободы слова…

– Если человек отрицает геноцид, то он тем самым преднамеренно оскорбляет память его жертв. Отрицание геноцида чаще всего совпадает с его оправданием, а это уже есть шаг на пути к его повторению. И вообще, нельзя свободу слова толковать, как право говорить все, что взбредет в голову. Материться на площадях при детях, например, нельзя, а отрицать исторический факт, который целые поколения воспринимают как семейную и национальную трагедию – можно? Криминализация отрицания геноцида никак не означает ущемление прав личности на свободу слова. Просто должна быть четко определена граница, где свобода слова переходит в расизм и ксенофобию.

– В итоге получилось, что сегодня турецкая сторона может испытывать упоение победой: Франция против своей же логики, криминализировав отрицание холокоста, в результате турецких угроз побоялась криминализировать отрицание геноцида.

– Тут, безусловно, сработала политическая составляющая. И ее надо знать. В другой раз, когда политический ветер изменится, и результат станет иным. Однако и в этот раз уже зафиксированы серьезные подвижки в восприятии геноцида. Западные СМИ досконально обсудили проблему геноцида, что психологически сильно ущемило Турцию. И турецкие лидеры осознают, что все это повторится. Что это не фальстарт, это, скорее, непредвиденное цунами. И если эта мощная волна поднимается сейчас, то чего же следует ожидать в

2015-м? Агрессивная же риторика турецких лидеров выражает их беспокойство по поводу неконтролируемости процессов признания геноцида, являющихся, в общем-то, прямым заявлением, что Турция содеяла зло и что они – преступники. Единственное избавление от этого психологического комплекса – это покаяние, которое турецкая сторона не приемлет, полагая, что они и дальше смогут скрываться за ложью об отсутствии геноцида.

– У нас уже есть определенный опыт психологической угнетенности турок. Их «доставали» армянским вопросом, и когда выпала возможность – они взялись за геноцид. Всегда есть опасность, что как только державы ослабят контроль – турки возьмутся за старое, привычное. Геноцид 1955 года, направленный против греков и задевший, естественно, армян, тому подтверждение.

– Интересы государств в отношениях друг с другом требуют аргументации, и тогда в ход может пойти и геноцид армян. Он время от времени становится большой дубинкой, но не в армянских руках. Для маленькой Армении она слишком велика, нам остается только узнать, когда и как она будет употреблена, и не допустить, увлекшись ситуацией, стратегических ошибок.

Проблема эта общеармянская, и в единстве с диаспорой мы в состоянии решать очень серьезные национальные задачи. Однако вся история Второй республики – это процесс разъединения нации по идеологическому признаку, и только теперь делаются попытки тесного сотрудничества. Идеологические различия нам не мешают, но остались культурные – представители диаспоры являются в определенном смысле носителями той культуры, в которой они живут, и к этому обстоятельству следует привыкнуть.

– Эта разность восприятий проявилась и в связи с подписанием протоколов. Мы даже стали полагать, что для западных армян тема геноцида, как потомков спасшихся от резни, гораздо более чувствительная, нежели для армян с советской историей.

– Да, разница в восприятиях тут есть. Диаспора долгое время жила темой геноцида, запечатленной в их семейной истории. Но ведь и 60% населения Армении имеют западноармянское происхождение. В разное время, разными путями они попали в Армению, они тут живут, и у них тоже геноцид на уровне семейной истории. Ванские, мушские, сасунские армяне в Армении – это та же диаспора, переместившаяся на Родину. Мои предки были дважды депортированы из Карса. Это хоть и Восточная Армения, но тоже подвергшаяся геноциду.

Так вот, диаспора жила темой страдания, утраты. Наше же воспитание было несколько иным – мы были частью большого государства, способного влиять на судьбы мира, и мы победили в Отечественной войне. Цена за победу была огромной, но мы стали ее частью. Можно сказать, что победа над Германией была частичным отмщением за геноцид, поскольку Германия была союзницей Турции. Нвер Сафарян, командир 89-й армянской дивизии, говорил своим офицерам: Карс, Эрзерум не обещаю, но до Берлина доведу!

В спюрке же основными военными событиями были Вардананк и Сардарапат. Сардарапат не входил в наше военное воспитание, но военные аспекты сардарапатской победы обсуждались, в частности, еще в советском издании мемуаров маршала Баграмяна.

И памятник геноциду тоже был поставлен здесь, в Армении, хотя тема геноцида здесь открыто не обсуждалась, а первый информационный прорыв случился в Ереване в 1965 г. Демонстрации же и волнения 24 апреля 1965 г. были невообразимы для коммунистической страны.

– Это было в полувековую годовщину геноцида. Теперь на носу вековая, и Вы являетесь секретарем Госкомиссии по координации мероприятий, посвященных 100-летней годовщине геноцида армян.

– Да, это очень ответственная должность. Достаточно сказать, что председателем комиссии является президент страны, в ней представлены все армянские политические круги и религиозные течения. На местах создаются подкомиссии, согласующие свою деятельность с центром в рамках основной концепции – разработки общей стратегии и плана действий, нацеленных на устранение последствий геноцида.

Задача глобальная, и первый шаг – это поднять уровень осведомленности о том, что есть геноцид армян. Мы должны с помощью книг, передвижных выставок и иных информационных материалов и средств представить тему геноцида в связке с историей конкретных государств и обществ. Это не только проблема армян и турок, это часть мировой истории, и мы должны представить геноцид именно в этом контексте. Например, раскрыть со всей возможной глубиной гуманитарные интервенции России, армянофильское движение, книгоиздание и, конечно же, политическую составляющую. Геноцид продемонстрировал как подлость, так и вершины духа, как на уровне личностей, так и стран. Т.е. это будет история конкретных стран в контексте геноцида.

Госкомиссия уже действует, соответствующие распоряжения министерствам индел и диаспоры уже даны. Что же касается самого музея, то в мае начинается строительство нового корпуса. Система хранения материалов будет доведена до мирового уровня, площадь экспозиции возрастет вдвое. И все равно площадей будет не хватать – у нас очень много материалов, к которым все время что-то добавляется.

– Вы как-то говорили, что цель музея такой направленности – это шок…

– Да, музей не может обойтись без эмоциональной составляющей – такая тема. Но выходить из музея человек должен с позитивным настроем. А позитив в том, что народ, переживший геноцид, имеет государство, он не сломлен и будет и дальше бороться за справедливость. В нашем музее в апреле 2015 года будет совершенно иначе представлена история. Каким бы количеством материала ни оперировал музей, нам следует признаться, что мы сегодня знаем геноцид армян весьма поверхностно.

В этой теме может всплыть еще так много интересного, что многие пока просто не готовы это воспринять. Пока без конкретики – поговорим об этом тогда, когда мы будем готовы все это достойно отобразить. А пока просто отмечу, что в центре экспозиции должен быть человек. Полтора миллиона погибших – это статистика. А конкретная судьба конкретного человека способна перевесить по восприятию сухую статистику, каким бы масштабом цифр она ни оперировала.

Арен Вардапетян

noev-kovcheg.ru