В конце 19 — начале 20 веков на территории нынешнего Азербайджана существовали родовые «связки» земельной аристократии, которые с помощью своей организованности обеспечивали защиту своих интересов в российской администрации на Кавказе. При создании азеро-татарских политических организаций «Дафаи» в 1896 году и «Мусават» в 1908 году данные «связки» приняли активное участие и во многом определили кадровый состав данных организаций, а затем правительства Азербайджанской республики в 1918-20гг.

Вместе с тем, ведущую роль в определении политического курса Азербайджана играла агентура сначала младотурецкого, а затем кемалистского правительства Турции. Этот исторический период интересен тем, что нынешние кланово-политические и идеологические организации Азербайджана имеют вполне прослеживаемые корни в начале века. Большевистская партия сыграла роль «транзистора» кадров и кланов через 70-летний период в актуальный политический период.

Хорошо известно то, что многие политики и функционеры правящей в Азербайджанской республике партии «Мусават», а также дети и протеже состоятельных семей в Азербайджане вступили в 20-тых годах в большевистскую партию и стали видными партийными и советскими работниками. В период правления И.Сталина и в пост-сталинский период роль кланов была в значительной мере нивелирована, так как вообще региональные и этнические преимущества присутствовали в рамках номенклатурных порядков, но не более. Расцвет клановости начался с конца 50 — начала 60 годов, когда многие представители дореволюционных кланов и семейств заимели возможность получать образование и претендовать на руководящие посты в администрации.

В настоящее время клановость, то есть общественно-политические и коорпоративно-экономические «связки» в Азербайджане играют определяющую роль в политике, администрации и экономике этой страны. Если сравнить значимость клановой системы в Азербайджане с аналогиями в регионах классической клановости, то есть в Центральной Азии, то, конечно же, в Азербайджане данное явление имеет иное значение — менее значимое и универсальное. (Например, в Узбекистане принадлежность к клану буквально означает принадлежность к «высшей расе» и делает человека «неприкасаемым». В Азербайджане клановость выражена более цивилизовано, в более мягких вариантах и, во всяком случае, не гарантирует табу, если совершаются тяжкие преступления и т.п.).

Начиная с конца 30-х годов до конца 80-х в Азербайджане происходит довольно ожесточенная борьба двух ведущих региональных кланов — Шушинского и Гянджинского, вокруг чего, собственно, и происходила вся политическая борьба и участие других кланов “второго и третьего эшелона”. При этом, довольно часто первое лицо в республике, то есть, Первый секретарь ЦК мог сам по себе являться выходцем из совершенно другого региона Азербайджана, но связанного с одним из этих кланов посредством брака, родственников, чаще всего родственников жены. Например, предшественник Г.Алиева на посту Первого секретаря ЦК Азербайджана Велат Юсифович Ахундов был по происхождению из Кубинского района, имел лезгино-татские корни, но был женат на представительнице шушинского клана и представлял его интересы (причем, верой и правдой). Именно это оказало большое влияние на ожесточенное сопротивление В.Ахундова в 60-х годах относительно попыток руководства Армении, поддержанных Москвой, в части передачи Армении Нагорного Карабаха и в подавлении армянских активистов в Степанакерте.

Аренами борьбы кланов в Азербайджане являлись, прежде всего, пост Первого секретаря ЦК, посты в прокуратуре, МВД, в снабжении нефтепродуктами, в винодельческой промышленности, в рыбопромысле, в торговле и общественном питании, в строительстве. Специфической сферой борьбы являлись должности в Москве и на дипломатической службе.

Помимо Шушинского и Гянджинского кланов, представляющих не только эти города, но и, соответственно, Карабах и Западные районы Азербайджана, в борьбе за место под солнцем участвовали и другие кланы: Агдамский, Шекинский, Апшеронский, Ленкоранский («второго эшелона»), Геокчайский, Агдашский, Шемахинский, Закатальский, Шамхорский, Хачмасский и другие более мелкие («третьего эшелона»). Данные кланы дистанцировались по трем основным признакам — экономической специализацией, административной специализацией и этническими особенностями.

Например, Агдамский клан специализировался на виноградарстве и виноделии, на общественном питании и торговле, Гянджийский — также на виноделии и в сферах прокуратуры и МВД, Ленкоранский — на овощеводстве и рыбном промысле, Шекинский — не имея экономической специализации, доминировал в искусстве, в системе образования, в культурной сфере в целом, а также в науке, Апшеронский — специализировался в рыболовстве и в городском хозяйстве Баку и его окрестностях, Хачмасский — на карьеризме во всех сферах администрирования, частично в МВД.

Особое место занимал Шушинский клан, не утруждающий себя вниманием к какой-либо отдельной сфере и претендующий на управление всем Азербайджаном. Отметим, что все Первые секретари Азербайджана до 1969 года, то есть до прихода к власти Г. Алиева, независимо от регионального происхождения, представляли именно Шушинский клан. (Следует иметь в виду, что данное название не означает того, что большая часть клана проживала в Шуше. К началу 70-годов в Шуше практически не оставалось представителей этого клана, которые давно переселились в Баку, но сохраняли в Шуше свои родовые дома, что позволяло им считаться шушинцами-аристократами. Это был один из самых националистически и антироссийски настроенных кланов (наряду с Гянджийским) и проводил в Азербайджане политику поддержки националистических и протурецких идей).

В 1969 году в Баку к власти пришел Г.Алиев, который в течение первых 6-7 лет не демонстрировал явно свою принадлежность к нахиджеванскому клану, ведя, однако, жестокую борьбу, доходящую до репрессий, с представителями иных кланов. Понимая кадровую несостоятельность нахиджеванского клана, Г. Алиев активно роднится с наиболее знатными семьями Баку и привлекает к руководящей работе представителей либо невлиятельных кланов, либо внеклановых людей.

Так его преемником стал Кемран Багиров, шушинец по происхождению, но женатый на родственнице Г.Алиева, или министр МВД Али-заде — выходец из Западного Азербайджана, но тоже родственник Г. Алиева. Примерно в 1977 — 78 году, после того, как Г. Алиев обрел несомненные позиции в Москве, он решился на радикальную демонстрацию силы и влияния нахиджеванского клана.

Это началось с приезда Л.Брежнева в Баку в 1978 году. Сразу же десятки нахиджеванцев, не имеющих ни должной профессиональной подготовки, ни культурного уровня в целом, получили высокие должности в ЦК, в правительстве, в правоохранительных органах и в доходных сферах. “Отдел кадров” нахиджеванского клана возглавлял старший брат Г.Алиева, академик АН Азербайджана Хасан Алиев, который оказывал большое влияние на кадровую политику в Азербайджане. Большую роль в расстановке кадров играла и родная сестра Г.Алиева – «дама фикс» или «фаэтон-ханум». Стремительный рост нахиджеванского клана буквально ошеломил шушинцев и гянджинцев, от которых ожидали ответного удара. Но если гянджинский клан, возглавляемый прокурором Азербайджана Гамбоем Мамедовым, на протяжении нескольких лет вел ожесточенную борьбу с Г. Алиевым, то шушинцы просто напросто оказались на коленях, так и не предприняв ничего существенного.

В целях усиления своего клана, Г.Алиев предпринял объединение нахиджеванского клана с маргинальным кланом «эриванлы», то есть выходцами из Армении. К тому времени «эриванлы» успели получить образование в Баку и создали для себя достаточно удобные позиции, играя на анти-армянских настроениях. Это на первый взгляд неощутимое объединение на самом деле создало совершенно новый регионально-политический клан в Азербайджане, сверх-политизированный, материально обеспеченный и достаточно пассионарный.

В 1988 году ставленник Г. Алиева Первый секретарь Азербайджана Кемран Багиров был устранен Москвой, и пост номер один в Баку занял истинный шушинец, классический представитель старинного рода Абдурахман Везиров. В Баку шушинцы шумно отметили это и предприняли все усилия для потеснения нахиджеванцев. Но, пользуясь политической ситуацией и находясь под бдительным оком Г. Алиева, находящегося в то время в Москве, нахиджеванцы в основном сохранили свои позиции. Параллельно карабахским событиям, в Баку происходила упорная борьба за власть, что вылилось в назначение Первым секретарем Аяза Муталибова — представителя третьестепенного лагичского клана (город Лагич, в Ширване, населенный преимущественно либо горскими евреями, либо татами-мусульманами). А.Муталибов — бакинский интеллигент, плохо владеющий азербайджанским языком, не имел прочной клановой поддержки и, естественно, не имел долгосрочной политической перспективы.)

Под шум политических событий был создан Народный Фронт Азербайджана, который на первых порах был чисто бакинским, то есть представлял бакинскую национальную азербайджанскую интеллигенцию (сын Самеда Вургуна, сын Расула Рзы — Анар, Иманов, Эфендиев и др.) Затем инициативу в НФА перехватывает нахиджеванский клан (то есть «нахичеван-эриванлы» — НЭК) и выдвигает в лидеры выходца из Нахиджевана, давнего агента КГБ Азербайджана (разработка Г. Алиева) — Абульфаза Эльчибея (он же Алиев). И это вполне естественно, так как только представители этого клана могли быстро организоваться и создать противовес политике армянских организаций.

Вплоть до 1993 года, то есть до возвращения в Баку Гейдара Алиева, НЭК поддерживал А.Эльчибея, тем самым резервируя место в президентском кресле за настоящим хозяином Г.Алиевым. Характерно, что для прыжка в Баку Г. Алиев умело использовал нахиджеванскую площадку, будучи президентом Нахичеванской республики, не подчиняющейся тогда Баку.

После прихода Г. Алиева к власти в Баку, НФА нахичеванцы и «эриванлы» автоматически переходят в правящую партию «Новый Азербайджан», а НФА становится оппозиционной политической организацией. Несмотря на существенную реорганизацию в последние годы, в НФА довольно много и нахиджеванцев и «эриванлы», что дает возможность Г.Алиеву для умелого маневра в острых политических ситуациях. Следует учесть и то, что А.Эльчибею, несмотря на его классический нахичеванизм, так и не удалось хотя бы отчасти создать образ нахиджеванского лидера.

Было бы необоснованно, в настоящее время, обозначать НФА как партию, базирующуюся на нахиджеванском клане. Вместе с тем, в НФА по-прежнему сильны позиции этого ведущего регионально-политического клана Азербайджана. В настоящее время политическим и в известном смысле идеологическим проводником интересов и целей нахиджеванского клана (НЭК) является правящая партия «Новый Азербайджан».

Дальнейшая политика Г.Алиева и клана Алиевых, в целом, привела к дезорганизации всех традиционных и модернистских общественных структур в Азербайджане, то есть, кланов и политических партий. В настоящее время, региональные и земляческие кланы сведены в значительной мере к фрагментированным группировкам, не играющим никакой существенной роли, ни в масштабах Азербайджана, ни даже в своих регионах, городов и районов.

Имеется мнение, что в ходе данных процессов дезорганизации кланов и партий некоторые группировки попытались консолидироваться и выдвинуть новые структуры, иного, более современного типа, обладающие определенным влиянием. Некоторым новым группировкам удалось, в режиме поддержки и сотрудничества правящего режима, обрести определенные позиции в стране и оказывать влияние на реализацию экономических и политико-административных интересов отдельных политиков, членов администрации и крупных бизнесменов.

Вместе с тем, данные группировки, во многом, подвержены быстрому распаду зависимости от властей, и пока нет никаких признаков того, что в Азербайджане могут возникнуть какие-либо новые кланы, способные инициировать создание влиятельных политических партий и вести серьезную борьбу за власть. При этом, по мере развертывания нынешних процессов укрепления правящего режима, видимо, данные группировки будут иметь лишь одну возможность обладать влиянием, — это сотрудничать с властями.

Данное усиление власти и отсутствие реальной оппозиции объясняется тем, что деятельность оппозиции в предыдущие годы опиралась на не очень развитую социальную базу, когда политические лидеры и партии предпочли не модернизировать политический класс, а сформировать его из прежних группировок и ментальности немногочисленной интеллигенции советских времен. Конечно же, следует принять во внимание то, что прочные позиции правящего режима во многом связаны и объясняются с успехами добычи и экспорта энергоресурсов, получения высоких доходов и возможностью расширить социальные программы и занятость населения.

Партия «Новый Азербайджан» представляет собой вовсе не политическую партию, а некую административную корпорацию, которая лишена какой-либо содержательной идеологии, но устраивает многие общественные слои, так как с данной партией связывается стабильность и предсказуемость в Азербайджане. Вместе с тем, наблюдаемая в Азербайджане стабильность весьма призрачна, и 2009 год весьма явственно продемонстрировал уязвимость азербайджанской экономики, что и обусловило ощутимое недовольство населения и отразилось на настроениях влиятельных группировок.

Если привести аналоги, то можно заметить и вспомнить, что экономические проблемы приводят к реанимации кланового уклада общественной жизни, причем, происходит появление новых кланов и группировок. Начинается этот процесс, с расколами, непосредственно, внутри правящего режима, что происходит сейчас в Азербайджане. Видимо, при первых же серьезных признаках «прохождения» Азербайджаном наиболее благоприятного этапа получения доходов от нефти и газа, а это произойдет уже в 2012 – 2014 годах, кланы вновь заявят о себе как о субъектах политического процесса.

Следует отметить, что за пределами Азербайджана влияние и существование кланов в диаспоре продолжается, причем, при нарастающей. Как известно, за последние два десятилетия Азербайджан покинуло не менее 3,4 – 3,6 млн. человек, из которых не мерее 2,4 – 2,7 млн. расположены в России. Азербайджанская диаспора демонстрирует высокую динамику в части самоорганизации, но это происходит в разрезе и по принципу «общаков» или кланов. В связи с этим, данные группировки кланового типа образуются по этническим и регионально-этническим признакам, причем, если ранее в самом Азербайджане эти кланы представляли большие провинции исторического значения, то нынешние кланы образуются исходя больше из земляческих особенностей, вплоть до небольшой местности, городка или села.

Это распыляет силы и возможности кланов в диаспоре, но, видимо, это отражает особенности этнического самосознания и низкий уровень консолидации этноса, в целом. В диаспоре, практически, невозможна солидарность с азерскими кланами талышских, курдских и, в особенности, лезгинских группировок. В некоторой мере солидарны с азерскими группировками татские круги, но не в качестве подчиненных, а, напротив – лидеров «общеазерского» этноса.

Игорь Мурадян, Иратес де-факто

lragir.am