Первое в этом году заседание парламента Азербайджана и сразу сенсация. Депутаты различных фракций практически в унисон предложили переименовать страну. Вернее, уточнить ее. Об этом сообщает обозреватель радиостанции «Голос России» Михаил Шейнкман.

«В мире есть примеры Северной и Южной Кореи, Северного и Южного Кипра. Было бы целесообразным, если бы наш Азербайджан как часть расколотого государства назывался бы Северным Азербайджаном», – заявил депутат от правящей партии Сиявуш Новрузов, сославшись на желание общественности.

Идею тут же подхватил председатель оппозиционного Народного фронта Гудрат Гасангулиев. Он заявил, что «две трети исконных земель относятся к Южному Азербайджану, а граждане титульной республики вынуждены ютиться в территориальном остатке». «Поэтому есть все основания переименовать ее в Северный Азербайджан», – подчеркнул он.

А председатель проправительственной партии «Анна Вэтэн» («Отчизна») Фазаил Агамалы выразил сожаление об отсутствии в нынешних документах того факта, что Южный и Северный Азербайджан был единым государством. И предложил референдум для корректировки Конституции.

Все это сопровождалось репликами о необходимости денонсировать подписанные в XIX веке между Россией и Персией Гюлистанский и Туркманчайский договоры: «Это по ним в этой местности, по сути, установился нынешний порядок вещей».

Но сейчас депутатов не устраивает то, что азербайджанцев тогда не спросили. Хотя, не будь тех документов, не исключено называться бы этой республике сейчас Северным Ираном. Впрочем, сейчас это уже совсем другая история и география тоже.

Вместе с тем, территориальное мнение азербайджанских депутатов, не в обиду им будет сказано, и теперь мало кого всерьез заинтересует. Разве что внимание на себя обратит. Ну, хотя бы тем, что такое же единодушие здесь демонстрируют исключительно по проблеме Нагорного Карабаха. Не самая перспективная с точки зрения воссоединения земель аналогия. Однако пока никаких территориальных претензий. Это, скорее, так, поговорить. И, может быть, испытать Тегеран на прочность.

То, что это согласованная и спланированная кампания, — это очевидно. И не должно смущать то, что депутаты представляли разные фракции. При Ильхаме Алиеве так заведено: если партии в парламенте, то их деление на провластных и оппозиционных можно считать весьма условным. Чужие здесь не ходят.

Иное дело, кому Баку, таким образом, решил преподать урок ущемленной географии. Формально переименование – это внутреннее дело. Ведь, называя себя всего лишь частью, он задевает, прежде всего, собственную самооценку. Но, если появляется Северный Азербайджан, значит, подразумевается и Южный, а вместе с ним и естественная потребность воссоединения.

Иран может понять это именно так. Но Иран – не та страна, с которой можно так шутить. Даже если она под давлением. Или, скорее, тем более если она под давлением.

Впрочем, не исключено, что Баку передает привет вовсе не Ирану, а тем, кто имеет на него виды и уже готовит на него управу. Возможно, так Азербайджан дает понять, мол, если что, он тоже – в доле. Поймут ли его правильно или просто засмеют?

Вообще, идея «Великого Азербайджана» всякий раз выскакивает здесь на крутых виражах истории. Впервые она возникла в Баку после распада Российской империи во времена короткого периода существования Азербайджанской Буржуазной Республики.

Второй раз это произошло после распада СССР. Сейчас вроде бы ничего не распадается. Хотя, может быть, в Азербайджане знают больше. Или чувствуют. Например, запах пороха.

В любом случае на официальном уровне такие идеи не получали поддержки никогда, просто потому что любой мало-мальски ответственный руководитель Азербайджана понимает, чем чревато на Кавказе приближение к границам.

На связи депутат парламента Азербайджана Расим Мусабеков.

Шейнкман: Объясните, пожалуйста, с чего это вдруг ваши коллеги депутаты решили поднять тему переименования республики? И не связано ли это с ситуацией вокруг Ирана?

Мусабеков: Вообще-то, впрямую это связано с бредовыми разговорами в иранском парламенте, где некоторые депутаты выражают свое негодование по поводу независимой политики Азербайджана, которая кое-кому в Тегеране не нравится. Мол, если Азербайджан будет так себя вести, Иран аннулирует Туркманчайский договор, и, вообще, вся территория Азербайджана принадлежит Ирану.

И некоторые азербайджанские парламентарии в этом же духе ответили на эти абсолютно далекие от реальности информационные выпады. Поэтому не надо это расценивать в каком-то юридическом или политическом контексте. Это демонстрация достаточно высокого раздражения в Азербайджане необдуманными высказываниями иранских парламентариев и деятелей режима.

Шейнкман: Как вы считаете, как далеко зайдет это раздражение?

Мусабеков: Все зависит от того, как будет вести себя Иран. В принципе, Азербайджан до сих пор демонстрировал нежелание продолжать эту линию на ухудшение отношений. В Иран поехал заведующий отделом азербайджанской президентской администрации, который занимается вопросами информации, внутренней политики, с тем, чтобы свернуть информационную войну, которую развязал Иран.

Но претензии Ирана на то, чтобы определять, с кем дружить Азербайджану, с кем не дружить, как себя вести, абсолютно отвергаются в Азербайджане всеми без исключения.

Шейнкман: Нельзя отрицать, что сейчас вокруг Ирана складывается довольно напряженная обстановка. Как вы считаете, в случае обострения ситуации как это может отразиться и на Азербайджане, и на Кавказе в целом?

Мусабеков: Скажем так, без особой необходимости предоставлять свою территорию для каких-то прямых враждебных действий в отношении Ирана Азербайджан не намерен. Но если угрозы из Ирана будут продолжаться, а тем более во что-то материализовываться, то действия Азербайджана будут адекватными. И вряд ли они придутся по вкусу иранскому режиму.