Оценки и прогнозы по нагорнокарабахскому урегулированию, например в статье Александра Храмчихина «Борьба за Карабах 2.0», не уделяют должного внимания тем качественным изменениям в международной среде безопасности, которые произошли за последнее время. Эксперты предпочитают говорить об Арцахе и арцахской проблеме, оставаясь в рамках привычного и уже хорошо изученного противостояния Армении (в лице Республики Армения и НКР) и Азербайджана.

Такой подход соответствует реалиям начала 1990-х, когда Россия, как наследница СССР, обладала достаточным весом, чтобы пресекать попытки военно-политического давления извне на конфликтующие стороны. Границы СССР, перестав существовать как политический феномен, тем не менее оставались геополитической реальностью, ограничивающей активность других геополитических центров. Однако за 20 лет многое изменилось как в регионе, так и в окружающем мире.

Арцах прошел насыщенный событиями эволюционный путь становления своей государственности. Да, это несколько непривычный и незнакомый для внешнего мира процесс, так как становление НКР происходило без участия международного сообщества, но в отличие от многих других кризисных точек здесь он оказался успешным. В новых условиях попытки игнорировать Арцах или свести его к «нагорнокарабахской проблеме» очевидным образом ошибочны.

Что касается международного контекста, то подведшая черту под постсоветским периодом пятидневная война 2008 года и арабское пробуждение 2011 года коренным образом изменили геополитический ландшафт. И в этих новых условиях какие бы то ни было военно-политические сценарии, предполагающие изолированность Кавказа от протекающих на «дуге нестабильности» глобальных процессов, становятся не просто неадекватными, но опасными.

Сказанное выше можно продемонстрировать на примере азербайджанской внешней политики последнего времени, когда ряд депутатов мили меджлиса поставил вопрос о переименовании своего государства в Северный Азербайджан. «Две трети территории Азербайджана входят в состав нынешнего Ирана, поэтому необходимо переименование Азербайджанской Республики в Республику Северный Азербайджан», — заявил депутат от оппозиционной Единой партии народного фронта Азербайджана Гудрат Гасангулиев. «Это достаточно важный вопрос. В мире имеются такие примеры, как Северная Корея и Южная Корея, Северный и Южный Кипр. Было бы целесообразным, если бы Азербайджан, как расколотое государство, назывался бы Северным Азербайджаном», — подчеркнул заместитель исполнительного секретаря правящей партии «Ени Азербайджан» Сиявуш Новрузов. По сути, речь идет об оглашении Азербайджаном территориальных претензий к своему южному соседу.

Такое поведение азербайджанских политиков стало в каком-то смысле будничным для армянской стороны и всего постсоветского пространства. Здесь уже привыкли к тому, что азербайджанские политические деятели говорят языком ультиматумов, не утруждая себя выбором формулировок и размышлениями о возможных последствиях. Однако в данном случае Азербайджан явно вышел за пределы допустимого и, пересекая границы постсоветского пространства, угрожает государству, которое находится в фазе жесткого военно-политического противоборства с Западом.

В складывающихся условиях Иран вряд ли захочет вникать в «психологические комплексы» азербайджанской государственности и будет обязан отнестись к такого рода заявлениям как к обдуманным и согласованным политическим шагам. Тем более что Иран и так уже вынужден рассматривать Азербайджан в качестве плацдарма, с которого могут быть предприняты шаги по дестабилизации ситуации в этой стране. И он уже предупреждал, что в случае использования азербайджанской территории для враждебных действий против иранского государства будут приняты адекватные меры противодействия, вплоть до нанесения военных ударов.

Таким образом, границы постсоветского пространства на кавказском направлении оказываются пористыми и уже не исключают проецирования военно-политической мощи в обоих направлениях. В этих условиях рассмотрение сценариев ограниченной армяно-азербайджанской войны выглядит по меньшей мере несерьезным, если не безответственным. Очевидно, что военно-политическая активность вокруг Арцаха является элементом более широкой картины. И рассуждать об инициативе южнокавказских государств по развязыванию войны, исходя из их узких национальных интересов, допустимо лишь в том случае, если предпринимаемые шаги вписываются в более широкий международный контекст.

Конечно, национальные интересы могут стать основой для провокации, нацеленной на недальновидность и опрометчивость политических лидеров, как это имело место в 2008 году, но ни в коем случае не действительным мотивом развязывания боевых действий.

mn.ru