Нацдемы, питающие образ кавказского «зверя», призывают к ответному «озверению», что ведет вовсе не к становлению русской демократии, но к непрерывной мимикрии под «Кавказ». Головная боль глобализаторов – стомиллионный русский народ, который более чем просвещен, однако «играет не по правилам» этого самого европейского Просвещения.

Кавказизация России

Хотим мы того или нет, но сегодня вопрос: «Что будет с Россией?» сведен к вопросу : «Как нам быть с Кавказом?» Предложения не ограничиваются императивами типа «Хватит кормить Кавказ!» Представители различных идеологических позиций проецируют их на эту проблему: одни призывают сосредоточиться на модернизации региона; другие, напротив, предлагают перестать его возделывать и вернуть органичное состояние архаического существования кавказских этносов. Все это обсуждается так, как если бы мы и в самом деле понимали сегодня, что такое Кавказ, а его судьба зависела бы лишь от решения России и русского народа: быть или не быть? модернизировать или архаизировать? кормить или морить?

Однако есть подозрение, что дело вовсе не в Кавказе. Ибо Казказ сегодня – не зона нестабильности на юге России и даже не диаспоры, наводнившие Москву. Всё это есть – однако в политическом и информационном контексте Кавказ теперь выступает лишь как особый специализированный дискурс, а не как отсылка к реальным людям, проблемам, ситуациям.

Принято говорить об особом статусе этого региона, об исторических перипетиях его освоения. Сложно спорить и с очевидным, казалось бы, тезисом о том, что отделенный Кавказ немедленно станет НАТОтовским плацдармом. Всё это, скорее всего, даже и планируется. Но – на потом. А пока Кавказ интересен совсем не этим, и не этим он обязан своим выделением в особую «тему».

Кавказ был модернизирован в рамках советской модернизации – как и остальные регионы, наряду с ними. Русская имперская и советская модернизации имели как «универсалистскую» стратегию, так и «локалистскую» – романтическую, архаизирующую. Надо намеренно отказаться от попыток понять суть модернизации как таковой в ее отношении к традиции и продолжать отрабатывать уже готовые – «традиционалистские», «древлеправославные» или «национал-демократические» схемы – чтобы призывать свернуть «насильственную романовскую модернизацию Кавказа » и тем самым «вернуть его на традиционный путь развития». «Возвращение к традиции», как и сам культ «первичного, архаического, антицивилизационного – составляющая часть Просвещения, отработанная в рамках контрпросветительского модерна — руссоистского «архаического» мифа и романтического метода реконструкции «национального», «фольклорного», «народного». Представлять модерн как «насилие над национальными традициями» — значит умалчивать о том, что сами концепты «национального государства» и «архаического уклада» являются модернистскими изобретениями.

Еще раз подчеркнем: дело здесь отнюдь не в Кавказе. Не он интересен нашим европейским и американским «партнёрам». Кавказ – не столько способ дестабилизации, расшатывания России, сколько способ ее политического форматирования – своего рода кавказской стилизации русских. Через педалирование кавказской темы осуществляется своеобразное «окавказивание» самой России – ее «архаизация» или даже «анимализация» — одним словом, романтическая модернизация.

Большой Kavkaz style

Прежде всего, kavkaz – это стиль, распространенный в Москве, независимо от того, являются ли представляющие его модели «лицами кавказской национальности» или нет. Под «стилем» здесь подразумевается то, что в социологии называется «стилизацией жизни» — понятие, включающее в себя способ поведения, покрой одежды, походку, прическу, способ вождения автомобиля, политические отправления, культовые и культурные предпочтения, практики питания. (Еще раз подчеркнем – весьма косвенно или совсем никак не связанные с Кавказом и его традициями).

Так вот, с недавних пор законодателем моды во всех тих сферах стал kavkaz style. Кавказизации подвеглись модные бренды, салоны причесок, городская и загородная архитектура, кафе и университеты. Кажется, в Европе эту модную тенденцию называют «итальянским стилем»; у нас же итальянский стиль стал органичной частью кавказского. Политические практики последних пяти лет отработали и легитимизировали кавказский стиль и в российской политике.

Здесь, несомненно, и нашла широкое применение романтическая стратегия контпросветительскрого модерна, которую обычно отрабатывали «традиционалисты». Однако продуктом политической стилизации выступили прежде всего «нацдемы» или «русские фашисты», которые как раз и хотят отформатировать русских ребят под горцев [1].

С этой целью был запущен романтический миф о героических кавказцах, на который в свое время поработали все – от А. А. Проханова до М. Л. Шевченко. С другой стороны, «противники», оппоненты этой героизации, прибегают к метафоре «звери», изображая кавказцев нецивилизируемыми «животными».

«Зверь» здесь воистину — ключевая метафора. Как и все сакральное и тотемное, Зверь воспринимается амбивалентно — это нечто одновременно притягательное и отвратительное. Сама оппозиция героя\зверя, опять же, романтическая по происхождению. Мцыри, который схватывается с барсом в романтической поэме Лермонтова, побеждает барса, но обретает черты Зверя. Те, кто выступают против «звериного» как адепты цивилизационного рационалистического Просвещения, — как и те, кто ратует за архаизацию Кавказа (а на самом деле — России) вдохновляются одним и тем же идеалом. Kavkaz style становится большим стилем России – в отсутствие собственно Большого Стиля, о котором грезили когда-то авторы Русской доктрины.

Модернизация для элит и анимализация масс

Отличие русской (и советской) модернизации заключалось в особой работе с традицией – в установке, несводимой ни к рационалистическому «оцивиливанию», ни к романтизации «местного колорита». Именно поэтому продукт этого модернизационного процесса выглядит столь «странно» с точки зрения европейских представлений о «локальном» и «универсальном», уникальном и массовом. Головная боль современных глобализаторов – стомиллионный русский народ, который более чем просвещен, однако «играет не по правилам» этого самого европейского Просвещения.

Самое главное заключается в том, что продолжение модернизации сегодня необходимо прежде всего России – а вовсе не Кавказу!

Декоративная модернизация, уничтожившая все «неэлитарные» сферы — обрачивается лишь бюджетными тратами на экспозицию высоких технологий, обещающих долголетие элитам. Сегодня формулой развития остаётся двойной стандарт: «модернизация» для элиты и «архаизация», варваризация народа (сокращение, а в ближайшей перспективе полная ликвидация бюджетных мест в государственных вузах, к примеру).

Да и сам «кавказский вопрос» отнюдь не сводится к проблеме «как нам обустроить (или отделить) Кавказ?» Проблема Кавказа решается модернизацией России – радикальной (а не «надстроечной») модернизацией, от которой благополучно отказался президент Медведев, несмотря на демонстрацию «продвинутости» по части современных медиа-гаджетов, а президент Путин об этом и не задумается — нет нужды. Если бы такая модернизация стала возможной политически (а на институциональном уровне она не просто возможна, но и императивно необходима), то естественным образом в нее будет вовлечен и Кавказ.

Радикальная модернизация позволит воспринимать его не как «ужасное\прекрасное» иное, но как необходимую составляющую русской модернизации, специфическим элементом которой он всегда и был. Надо перестать быть «кавказской пленницей», которую похищает кавказское чудище, а напротив, занять по отношению к нему мужскую позицию – и только это будет воспринято адекватно – прежде всего на Кавказе. Что, впрочем, вовсе не означает принятия «озверина» и «кавказообразной» же анимализации.

Нацдемы, питающие образ кавказского «зверя», призывают к ответному «озверению», что ведет вовсе не к торжеству русской демократии, но к непрерывной мимикрии под «Кавказ». Мужская «позиция» в «кавказском вопросе» подразумевает очень точное чувство справедливости (закона): нельзя «спускать», но нельзя и «расправляться». Собственно, если не спускать, то и расправляться не придётся. Женская реакция – доверчивость и месть – и здесь, опять же, первое обусловливает второе. Необъяснимая доброта и доверчивость в ста случаях подряд неизбежно оборачивается новой криминальной ситуацией: достаточно один раз показать, что наказание не является неизбежным, чтобы тем самым легализовать анимализацию как кавказских, так и русских горцев – и это делается не случайно. В частности, п риговор Аслану Черкесову, воспринятый многими как победа над кавказцами и восстановление справедливости, на деле больше похож на женскую месть и показательную порку. Очередной пиар-процесс, какими славится правление Путина и Суркова, подразумевал намеренное асимметричное наказание для убийц Егора Свиридова. Что же мешало во всех предыдущих случаях планомерно давать сроки — хотя бы по 10 лет – столько раз, сколько это было необходимо – вместо того, чтобы, доведя ситуацию до предела, показательно посадить одного – но на 20?! Это ведь точная противоположность «диктатуры закона» — идеала, с которым В. В. Путин пришел на пост президента. Право не правит, целью остается исключительно медиа-эффект – вместо ненавистной политико-правовой рутины.

Под крышей дома своего

В этом году показательные процессы кавказизации проявились в футболе. В премьер-лиге футбольного чемпионата России наряду с 15-ю «обычными» командами появился амбициозный проект «Анжи» (Махачкала). Уже сам факт, что обычная футбольная команда получает название «проект» — по аналогии со «Сколково», «Селигером» или еще каким-нибудь «русским куршавелем» – заставляет насторожиться и мысленно отсылает в известное место на Старой площади, откуда подобные «проекты» исходят в течение последних 5-6 лет.

Как и во всех подобных случаях, демонстрируется какая-то фантастическая, ни на чем не основанная щедрость. В частности, для этого «проекта» выкупается один из самых дорогостоящих футболистов мира – Самуэль Это’о. Сумма контракта не разглашалась, но известно, что месячная зарплата одного этого футболиста превышает суммарный доход всех остальных игроков «Анжи». Другой пикантной особенностью проекта «Анжи» является вопрос о его местонахождении. Будучи номинально прописанными в Махачкале, игроки проживают в известном подмосковном поселке «Кратово» и вылетают в Махачкалу на т.н. «домашние матчи».

Несмотря на непомерные вложения, которые не снились даже газпромовскому «Зениту», команда, что называется, не блещет и закончила два круга чемпионата, замкнув восьмерку сильнейших. Одна из причин – та, что команда на удивление неудачно играет на выезде, но при этом стабильно успешно выступает «дома» — в Махачкале. При этом ряд махачкалинских матчей, которые не показывали по ТВ, производят очень странное впечатление. Апофеозом стал матч с командой Динамо (Москва). В ходе этой игры судья допустил – как было установлено официальной комиссией – пять грубейших ошибок – причем все в пользу хозяев поля. (Кроме того, тренер «махачкалинцев» в перерыве вышиб дверь в раздевалке команды соперников, а запасные игроки устроили драку). Регулярные инциденты возникают на «Ахмад-арене» в г. Грозном, где также оказывается беспрецедентное давление на игроков и тренеров команд – гостей. И все они остаются безнаказанными. Последний эпизод – избиение Спартака Гогниева чеченским ОМОНом произошел совсем недавно, причем пострадавший, получивший множественные переломы, уже публично покаялся – несмотря на то, что был поддержан решительно всеми игроками российской сборной. Ясно, что решения во всех упомянутых случаях носили отнюдь не спортивный, но политический характер.

«Будьте как звери!»

Если «Кавказ» — это и правда «звери», то очевидно, что нельзя его не кормить. Голодный зверь набрасывается на мирное население – и об этом прекрасно знает тот, кто предлагает кормить или не кормить. И если это и в самом деле Зверь, то был момент, когда Зверь был приручен, — и приручивший, хочет он теперь того или нет, за него по-прежнему в ответе.

Между тем, современная либерально-фашистская диктатура (успешно становящаяся и в России) весьма романтично настроена и заинтересована в постоянных распрях анимализированных варваров, которые легко вписываются в модель глобалистской вечности. Неважно, какой национальности будут эти «звери»; неважно, кто из них будет временно одерживать верх. Элиты — всегда «над схваткой» и наблюдают за вечным боем между «русскими» и «кавказцами», «русскими» и «татарами» и проч. варварами на экранах своих планшеток.

Может быть, не так уж и плох проект «Анжи» и весь т.н. «чеченский футбол»: наверное, футбол и в самом деле мог бы стать цивилизирующим фактором на Кавказе. Ведь речь идет не о возвращении к индустриальной модернити, да и ставка на архаизацию наивна. Хотя футбол, мягко говоря, – не единственное общее пространство модернизации: труд, образование, медицина, наука — на окраинах России они выглядят столь же безнадежно, как и на Кавказе, – разницы никакой. И вот вместо этого нам предлагается все силы бросить на борьбу с Барсом, в результате которой нас признают настоящими Барсами.

Единственная альтернатива – попытаться предотвратить анимализацию русских и, как следствие, развенчать миф о звериной гордости и неприручаемой дикости кавказцев.

«Традиционалисткая» и «нацдемовская» позиции связаны не случайно: идеолог нацдемов К. Крылов был в свое время главным автором портала traditio.ru. Читателям Правой он известен как идеолог «квасного патриотизма» и автор соответствующего текста. Однако, с некоторых пор К. Крылов перестал «квасить» и стал активно рекламировать новую схему питания для тех, кто считает себя русскими (в народе ее прозвали «фашистской диетой»). Русский квас был объявлен крайне вредным продуктом, а сам «квасной патриот» открыто променял квас на Кавказ. Теперь Крылов продвигает «кавказскую диету» на политическом уровне, а его лозунг «Хватит кормить Кавказ!», по скотоводческой логике, видимо, подразумевает, что сам Кавказ становится базовым продуктом питания.

Илья и Яна Бражниковы
pravaya.ru